– Ваша милость! – он сам схватился за левое стремя, согнулся в поклоне. – Господин комендант на берегу, здесь сейчас всем распоряжается госпожа Дали. Я… Я никак не ждал, что она возьмет на себя все руководство…

– А, так вы не знали, что она в полковничьем чине? Ну-ну… за мной скачут мои люди – дайте им напиться и покормите, они прямиком из боя.

Арвел пробежал по короткой дорожке сада, влетел в широкие двери ратуши и, задыхаясь, понесся вверх по лестнице. В боковом коридоре седьмого этажа кто-то отчаянно молился, стучась башкой в пол – Арвел фыркнул, ловя дыхание, и пошел выше, на девятый, где под острым шпилем находилась городская обсерватория.

Ту-м-м!.. ум-м!.. ту-дум-м! Здание чуть заметно качнулось. Так заговорили пушки Филбера, а им в ответ тут же грохотнул залп с моря. Арвел остановился, слушая, как бьется в груди сердце. Треск, далекий грохот камня… А вот так падали дома на берегу. Неужели они вышли к бухте?!

Удар! Он сразу узнал голос своих пушек. Ну, Хонт всегда найдет, что сказать… Хадден преодолел последние лестничные пролеты, поднял руку, останавливая троих солдат у двери – те поклонились, заулыбались, кто-то воздел над головой сжатый кулак. Ему распахнули тяжкую дубовую дверь.

Большой круглый зал со сходящимся на иглу потолком, который покрывали изображения созвездий, был полон народу. Арвел с ходу кивнул старшине каменщиков, стоящему под самой дверью с очень дорогим нарезным ружьем в руке, приложил к сердцу ладонь, здороваясь с остальными, и подошел к Дали, которая стояла возле большого стола, покрытого синим сукном.

– Десантные прорвались в бухту, – коротко сказала она. – Бастионы Южного Рога почти разбиты, что с Хонтом – никто не знает. Все в дыму…

– Как?! – поразился Арвел и бросился к высокому окну, у которого стояла на треноге большая подзорная труба.

– У них тоже полно пушек.

Орудия били теперь постоянно, и понять, где чьи, было уже трудно. Арвел навелся на белую скалу и задохнулся от злости. Крепчающий ветер отнес в сторону дымы, так что сейчас бастионы Южного Рога лежали перед ним, как на ладони. Лучи зубцов, столь тщательно вырезаемые в камне, действительно представляли собой мешанину из обломков, но пушки! Пушки они сохранили, и Хадден видел, как суетятся его люди, перекатывая две из них на запасную позицию, открывающую бухту. Сам же Хонт, в своей наполовину железной шляпе, стоял в углу почти целого северного луча и указывал мечом направление следующего выстрела.

– Он сумасшедший, – пробормотал Арвел.

– Он?

– Да посмотри!

Восемь, десять, двенадцать, тринадцать, и еще вон два держатся подальше, за белыми бурунами подводных скал, – пятнадцать судов с десантом уцелели и неудержимо идут к берегу, паля из своих немногочисленных пушек. Последний артиллерийский корабль, сильно дымя, поворачивался правым бортом, стараясь держаться подальше от главной позиции Филбера.

– Гр-румм! – теперь орудия Альтрена ударили с нижней части берега, оттуда, где Филбер, по совету коменданта, разместил их среди цехов. Арвел мрачно посмотрел, как единственное ядро сбило мачту у ближайшего транспорта, а остальные плюхнулись в воду с изрядным перелетом.

На скале прекратилось всякое движение, Хонт меланхолично взмахнул рукой. Две пушки рявкнули, и передовой «десантник» утонул в зеленом пламени. Тут же, будто извиняясь, ударила батарея из парка князей Тарниц. Филбер, видимо, стрелял куда лучше своих недоучек, потому что корма медленно поворачивающего сорокапушечника вздулась дымом и щепой.

– Хотел сбить руль, – морщась, прокомментировал Арвел. – Не смог. Заряжаться ему долго… Они высадятся.

– Хонт? – коротко спросила Дали.

– Хонт прекрасно защитил свою батарею, но пять пушек – это просто кучка песка. У нас нет сил, мы будем драться в городе. Господа мои! – повернулся он к мужчинам, стоящим вокруг стола. – Мы делаем все, что можем, но высадки противника не избежать. Я не звал вас сюда, я обещал вас защитить. Судьба сложилась так, что я вынужден нарушить свое слово… Все вы пришли сами, и теперь выходит так, что всем нам потребуется большое мужество… Какими силами мы с вами способны располагать на данный момент?

Его речь была прервана жутким ревом пушек. Арвел обернулся. Хонт выстрелил одновременно с двумя батареями в городе – Хадден не сразу понял, как это ему удалось, но все же заметил тающий в небе след сигнальной ракеты. Два десантных транспорта полыхали от носа до кормы.

– Да расчленит меня Бран, – пробормотал Арвел.

Расчеты Хонта действовали с какой-то немыслимой, нечеловеческой скоростью. Замки встали на место, и Арвелу даже показалось, что он услышал лязг. Лавеллер отпрянул от прицела правого орудия, махнул рукой… рев качнул стекла. Ядра ударили в корму одного из десантных судов, и волна тотчас же понесла его на белые буруны.

– Его милости полковнику Триру переданы пять тысяч добровольцев с огнестрельным оружием, – сказал кто-то за спиной у Хадена.

– Сколько?!

– Примерно половина из них служила Трону в молодые годы, – старшина каменщиков кивнул и вежливо отступил в сторону.

Арвел согнулся в глубоком поклоне.

– Господа мои, – голос его был тверд, как перед строем, – я оставляю вас на попечение госпожи Дали, чин которой вам известен. Любую из ее команд вы обязаны выполнять без споров и раздумий. Сейчас мне необходима только ваша вера в победу. Я отправляюсь на берег, мое место – там!

Пушка уже ждала его у ворот сада. Измученных и окровавленных солдат, которых, к изумлению Хаддена, оказалось очень много, обхаживали женщины с вином и всякой снедью. Шестеро лежали на носилках, над ними суетились лекари в алых цеховых халатах.

При виде Арвела, которого со всей старательностью сопровождали – на шаг позади! – молодые мясники, капитан Гетц оторвался от кувшина и вытянулся, как положено:

– Ваша милость! Первая батарея прибыла согласно вашему распоряжению! Боеготовность – частичная!

– Сколько у нас выстрелов? – мрачно спросил Хадден, жестом веля подвести ему коня.

– Четырнадцать, ваша милость! Я послал фуру в лагерь, но пока она приедет… лошадь у нее одна.

– Убитых?

– Пока насчитали восемь. Я оставил их там. Двое тяжелораненых умерли в дороге. Я отправил записку нашему лекарю, он должен прибыть сюда.

– Собрать расчет из самых живых. Раненые пусть остаются здесь, на попечении городских дам. Гро!

Атвиц уже торчал в седле, а за ним ждали команд все те же солдаты. Хадден сплюнул, поправил на лбу у Гетца свежую повязку, и вставил ногу в стремя:

– Хорошее утро для драки!

Небо на востоке очищалось от туч, ожидая солнца.

Он вывернул на длинную улицу, которая вела чуть вправо от порта, и пнул Кила пятками. Ставни были закрыты, и ни единого торговца; Кафф застыл, ожидая исхода яростной дуэли, разворачивающейся в бухте. Хонт стрелял беспрерывно, будто лупил молотом, но пушки транспортов били чаще, а каждый залп до сих пор живого сорокапушечника отзывался тяжким ударом в животе Хаддена. Время от времени тяжелым и неровным рыком вносили свое слово батареи Филбера.