Ну как он может быть тем, о ком говорит этот старый урод.

— Владислав, — Шубинский пытается держать лицо, но он уже и близко не выглядит таким самоуверенным и вальяжным, как минуту назад. — Рад тебя видеть. Снова.

— Ань, — Грей слегка, едва заметно, поворачивает голову в мою сторону. — Иди и сядь в мою машину, пожалуйста.

— И с места не сдвинусь, — упрямо отказываюсь от его предложения. — Я останусь с тобой.

— Аня. — Голос Грея становится металлическим, наэлектризованным, как шаровая молния. Ужасно тяжелым. И мрачным. — Иди. В долбаную. Машину.

Ладно, поняла.

Мужской разговор.

Я сбегаю на полусогнутых.

На ходу вдруг понимая, что таким злым я его еще никогда не видела.

Я вообще никого не видела человека, от которого бы так сильно фонило безоговорочным разрушением.

Глава тридцать шестая: Влад

О том, что Шуба нарисовался возле гимназии, в которой учится Марина, я узнаю примерно сразу после того, как этот гандон выходит из машины и парни сигнализируют, что тут образовалась маленькая «пробка» из желающих контролировать каждый вход и выход.

Все это просто пиздец как не вовремя, потому что через полчаса у меня назначен сеанс видеосвязи с моим главным итальянским клиентом, и послать его на хер никак нельзя — это один из самых перспективных и дорогих проектов в моем портфолио, а еще — у меня развязаны руки и я могу делать буквально все, что захочу в рамках оговоренных дизайнерских предпочтений. От таких подарков судьбы отказываются только идиоты.

Но одна мысль о том, что где-то там Шуба уже пускает слюни на Аню или даже протягивает к ней свои старческие грабли, заставляет мои кулаки сжиматься для самого безобразного мордобоя. Да, у меня есть мой долбаный личный кодекс — не обижать женщин и стариков. Если бы не это, я бы уже давно разобрался с Кузнецовой одним из тех способов, которыми учил Александр. Одна эта мысль заставляет мой желудок подпрыгнуть к горлу от блевотных воспоминаний.

Но Шуба, хоть формально уже переступил планку, за которой его точно можно назвать стариком, заслуживает звание первого и единственного исключения из моих правил. Парни рядом с Аней, мелкая тоже под присмотром, если бы Шуба попытался забрать ее силой, так была бы такая заварушка, что об этом уже кричали бы из каждого утюга. А ему такая минута славы, при всех закулисных делишках, которые он ведет, совсем не на руку.

Хотя мне этот прокат на всех скоростях света тоже встанет в парочку штрафов за вождение, потому что несколько светофоров я точно проскочил не на тот свет. Сука, терпеть не могу так рисковать, но мысли об Ане в руках Шубы выкрутили мою адекватность на минимум.

Пока еду, еще один звонок из школы, от парня, который сторожит мелкую — отчитывается, что никто к ней в класс не ломился и до звонка еще пятнадцать минут. Бросаю взгляд на часы — буду на месте минут через десять. Но нужно успеть за пять.

Еще никогда в жизни я не парковался настолько мерзко. Фактически просто бросаю машину на стоянке около главного входа, до конца не уверенный, что захлопнул дверь. На ходу оцениваю обстановку: мои ребята стоят в паре метров от Ани, шубинский бугай тоже. Я этого мудака со шрамом через всю рожу хорошо знаю — он с ним еще с тех времен, когда я еще сидел у старого гандона на цепи. Если хотя бы половина того, что про него говорят — правда, тогда не удивительно, что он задержался так долго. Но мысль о том, что именно с им Шуба приехал к моей Нимфетаминки, моментально выкручивает градус моего бешенства до максимально отметки. Да какой там максимально — мне вообще моментально башню сносит. Если бы не Аня — я бы точно начал разговор с парочки его выбитых зубов.

— Владислав. — Шуба пытается делать вид, что даже рад меня видеть, но я эту старую гниду знаю насквозь, а он точно так же хорошо знает меня, вот поэтому его так и перекосило.

Жду, пока Аня сбежит в машину, мысленно делая зарубку обязательно первым делом похвалить ее за смелость. Даже если Шуба не угрожал ей напрямую, очень не многие способны вот так стойко держаться в окружении подонка и его личного «Крысобоя».

— Прискакал забирать свое сокровище, Грей? — ехидно интересуется Шуба, кивая мне за спину. — Ты стал таким сентиментальным. В дома влезаешь, девушек из беды вытаскиваешь. Дальше что? Начнешь бабушек через дорогу переводить?

— Не-а, — лыблюсь именно так, чтобы он снова непроизвольно дернулся, — старых пердунов в землю живьем закапывать. Ты какого хера снова возле Ани крутишься? Тебе что конкретно в нашу прошлую встречу было не понятно?

Шуба — редкая гнида и человек, которого не так-то просто напугать в силу того, что он успел сделать столько дерьма стольким людям, что уверовал в свою безнаказанность. Меня он опасается, потому что знает, чем я становлюсь, если меня довести. Значит, надо сделать так, чтобы у этого старого козла от одного звука моего имени случался злоебучий понос.

— Влад, я же просто поговорить, — типичная для Шуба пластинка. Сколько разговоров я видел собственными глазами, которые он начинал вот так же, а заканчивал тем, что от собеседника оставалась только бесформенная куча мяса и костей.

— Ты серьезно сейчас? Ты мне угрожаешь?

— Я приехал поговорить с Анной, не с тобой.

— Рассказать о том, что я типа женат?

Судя по тому, как старикашка кривит губы, он уже пытался втюхать это Ане, но этот фокус у него не сработал. Моя Нимфетаминка первый удар выдержала просто профессионально — не видел на ее лице ни слез, ни паники. А перед Шубой не спасовать — это задача на целых два стальных яйца.

Ну на хуй все, разберусь сейчас с этим ублюдком, сяду в машину — и зацелую ее до смерти. А там хоть трава не расти, пусть даже рожу мне расцарапает от злости.

— Как причудливо, однако, всех нас тасует жизнь, — тянет Шуба, и я с трудом отрываюсь от своих долбаных фантазиях о губах Ани. Еще и как ни странно — думаю о них совсем не в том смысле, в котором обычно, а просто, блядь, о поцелуях.

— Мне твоя философия до известного места, Шуба.

— Кстати, я тут узнал кое-что… — Смотрит на меня змеиным, хорошо знакомым мне прищуром. Сигнал, что надо выбросить из головы всю дурь, и даже Аню, и соображать быстрее, чем все, что