Что же касается Бормана, то и рассказ Грэя, якобы застрелившего его на границе, и рассказ Фараго о встрече с ним в больничной палате оказались вымыслом. Останки Бормана были обнаружены на берлинской стройплощадке еще в 1972 году, но только в 1998-м анализ ДНК подтвердил: найденные кости действительно принадлежали одному из самых влиятельных лиц рейха.[724] Согласно заключению экспертов, Мартин Борман умер 2 мая 1945 года, то есть вскоре после выхода из бункера, когда в город уже входила Красная армия. До того как это было установлено доподлинно, Бормана неоднократно «видели» в разных странах, преимущественно латиноамериканских.

Баз прав в одном: «охотники за нацистами» порой преследовали тех, кого уже нет. Однако в их случае это было естественным следствием работы воображения при отсутствии достоверной информации. Они могли ошибаться, но не распространяли заведомо лживых историй, под влиянием которых люди начинали думать, будто кампании по выявлению и задержанию военных преступников проводятся по голливудским сценариям.

На самом же деле охота за нацистами (кто бы ею ни занимался – правительство или частное лицо) представляла собой долгий процесс, зачастую осложненный юридическими баталиями. В большинстве случаев поборникам справедливости не приходилось вступать с врагом в перестрелки и рукопашные бои, без которых немыслимы «правдивые» истории бульварной прессы. Но бывали и исключения, когда жизнь словно подражала беллетристике.

Один из героев нашумевшей книги Говарда Блума «Их разыскивает полиция: нацисты в Америке» (Wanted! The Search for Nazis in America), опубликованной в 1977 году, – Черим Сообцоков, уроженец Советского Союза, черкес по национальности. На первый взгляд «Том», как его называли в Патерсоне (США, штат Нью-Джерси), был типичным преуспевающим иммигрантом. В газете «Паттерсон ньюз» писали, что в 1942 году, когда на Кавказ прорвались германские войска, его отправили в Румынию «в качестве полураба».[725] После войны он с группой земляков отправился в Иорданию, а оттуда в 1955 году перебрался в Соединенные Штаты. В Патерсоне Сообцоков начинал как мойщик машин, но вскоре получил административную должность в профсоюзе водителей грузовиков, а затем и в местном отделении Демократической партии. Вершина его карьеры – пост инспектора по снабжению округа Пассейик. Для многих, особенно для кавказцев, он был «своим человеком», помогавшим быстро и легко решать разнообразные проблемы. Ширились полезные связи Сообцокова, росло благосостояние.

Но не все иммигранты-черкесы верили в его якобы безукоризненное прошлое – как и в то, что он защищает их интересы. В начале семидесятых, когда Сообцоков попал в список нацистских преступников, проживающих на территории США, и за дело взялся Энтони Де Вито из иммиграционной службы, соседи стали с охотой отвечать на вопросы следствия. Черкес Кассим Хуако сообщил, что Сообцоков вызвался помогать нацистам, как только те появились в их краях. «Черим ходил по деревням вместе с немцами. Арестовывал евреев и коммунистов. Я сам видел его среди солдат, которые угоняли людей»,[726] – заявил Хуако. Кроме того, Сообцокова, одетого в эсэсовскую форму, видели в Румынии: по словам земляков, он уговаривал их вступить в Кавказский военный отряд, подконтрольный нацистам.

Несмотря на то что до 1945 года Сообцоков служил в войсках СС, после войны ему удалось выдать себя за обыкновенного беженца. В 1947 году он вместе с другими черкесами перебрался из Италии в Иорданию, где некоторое время работал сельскохозяйственным инженером. Однако вскоре у него появился новый работодатель – ЦРУ. Американская разведка искала кавказцев, которых можно было отправить в Советский Союз в качестве шпионов, и Сообцоков ей в этом с радостью помогал.

О его прошлом в ЦРУ догадывались. В отчете 1953 года о нем сказано, что он «последовательно демонстрирует выраженную реакцию на все вопросы, касающиеся военных преступлений, и, несомненно, умалчивает о собственных поступках, подпадающих под эту категорию».[727] Однако, вне зависимости от того, что он скрывал, разведка хотела использовать его с максимальной выгодой. После переезда в США Сообцоков продолжал сотрудничать с ЦРУ, но данные, которые он поставлял, становились все более и более противоречивыми, и в 1960 году ЦРУ отказалось от его услуг.

В семидесятые, когда иммиграционная служба занялась расследованием дела Сообцокова, один из высших служащих Разведывательного управления заявил: прошлое черкесского иммигранта вызывало некоторые сомнения, однако конкретных фактов, указывающих на его причастность к военным преступлениям, не выявлено, между тем сотрудничество с ним оказалось полезным для государства. Служба иммиграции и натурализации была вынуждена закрыть дело.

В восьмидесятые годы к Сообцокову проявило интерес Управление специальных расследований. Сотрудникам этого недавно основанного учреждения удалось выяснить, что, подавая заявление на американскую визу, черкес сообщил некоторые сведения, касающиеся его сотрудничества с нацистами. И дело снова пришлось закрыть, поскольку, прежде чем требовать, чтобы человека лишили гражданства, нужно было уличить его во лжи, а Сообцоков, въезжая в страну, не солгал, хотя, конечно, и не рассказал всей правды.

При всех неприятностях, которые ему пришлось претерпеть, он, казалось, ощущал себя победителем и даже подал на Говарда Блума в суд за клевету. Журналист был вынужден согласиться на урегулирование спора без судебного разбирательства, но ни от чего, что написано в книге «Их разыскивает полиция: нацисты в Америке», не отступился.[728]

15 августа 1985 года возле дома Сообцокова взорвалась самодельная бомба. Он был тяжело ранен и 6 сентября умер. Виновного не нашли, хотя представители ЦРУ заявляли, что взрыв могла устроить Лига защиты евреев.[729]

Через восемь лет произошло еще одно убийство, напоминающее страницу из триллера. На сей раз местом действия стала квартира, расположенная в фешенебельном 16-м округе Парижа, а жертвой – восьмидесятичетырехлетний Рене Буске, бывший шеф полиции вишистского режима, организовавший депортацию из оккупированной Франции десятков тысяч евреев, включая детей.

После войны Буске предстал перед судом, но получил условный срок на том основании, что он якобы помогал Сопротивлению. В дальнейшем он успешно занимался бизнесом, и о его активном участии в холокосте все как будто забыли. Несколько десятилетий спустя, когда французское общество обратилось к проблеме своего коллаборационистского прошлого, о Буске опять заговорили. Предпринимались даже попытки выдвинуть против него новые обвинения. Но и тогда он, нисколько не смутившись и ничего не испугавшись, продолжал дважды в день выгуливать свою собаку в Булонском лесу.[730]