Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вправо от ложи я увидел кучу офицеров и людей, которые тащили кого-то, несколько дам кричали, а прямо против меня в партере стоял Столыпин. Он медленно повернулся лицом ко мне и благословил воздух левой рукой… Тут только я заметил, что он побледнел и что у него на кителе и на правой руке кровь. Он тихо сел в кресло и начал расстегивать китель. Фредерикс и профессор] Рейн помогали ему.
Ольга и Татьяна вошли со мною в ложу и увидели все, что произошло. Пока Столыпину помогали выйти из театра, в коридоре рядом с нашей комнатой происходил шум, там хотели покончить с убийцей, по-моему, к сожалению, полиция отбила его от публики и увела его в отдельное помещение для первого допроса. Все-таки он сильно помят и с двумя выбитыми зубами. Потом театр наполнился, был гимн, и я уехал с дочками в 11 часов. Ты можешь себе представить, с какими чувствами!
…Бедный Столыпин сильно страдал в эту ночь, и ему часто впрыскивали морфий… Вернулся я в Киев 3 сентября вечером, заехал в лечебницу, где лежал Столыпин, видел его жену, которая меня к нему не пустила…
6 сентября в 9 часов утра вернулся в Киев. Тут, на пристани, узнал от Коковцова о кончине Столыпина. Поехал прямо туда, при мне была отслужена панихида. Бедная вдова стояла как истукан и не могла плакать, братья ее и Веселкина находились при ней…»
Глубоко потрясенная убийством Столыпина, Мария Федоровна 9 сентября писала сыну: «Не могу передать тебе, как я возмущена и огорчена убийством бедного Столыпина. Правда ли, что ты и мои внучки видели этот ужас? Как это мерзко и возмутительно и еще в такой момент, когда все шло так хорошо и был общий подъем духа. Мне так жаль, и я сожалею, что этого подлеца не разорвали на части тут же…»
Во время своего пребывания в Киеве в 1915–1917 годах императрица-мать неоднократно встречалась с бывшим киевским губернским предводителем дворянства, шталмейстером высочайшего двора Ф. Н. Безаком и в ходе бесед с ним касалась отношения Николая II к Столыпину. Ссылаясь на разговоры с сыном и его письма, она утверждала, будто Николай II считал, что трагедия 1 сентября 1911 года лишила его того человека, который был не только самым верным и преданным России и престолу, но и дальновидным государственным деятелем.
Императрица, делясь с ним своими воспоминаниями, отмечала, что «государю было очень неприятно» вспоминать, как он под влиянием придворных кругов, начиная с апреля 1911 года и вплоть до смерти Столыпина, как бы несколько потерял то исключительное доверие, которое питал к нему на протяжении пяти лет его пребывания у власти. Уже после смерти Столыпина государь, более внимательно перечитывая стенографические отчеты Государственного совета от 1 февраля, 4 марта и 1 апреля 1911 года в связи с законопроектом о Западном земстве, убедился в том, насколько прав был Столыпин в своих речах, защищая как интересы русского населения в Западном крае, так и права монарха при пользовании 87-й статьей «Основных законов»; и вместе с тем для государя уже после смерти Столыпина стало ясно, что многие из членов Государственного совета, выступая против правительства, и в частности против П. А. Столыпина, думали не об интересах государства и русского населения в Западном крае, а о том, чтобы нанести личный удар Столыпину.
На следующий день после убийства Столыпина в Киеве усилились антиеврейские настроения: убийца эсер Д. Г. Богров был евреем. Коковцов, взявший управление в свои руки, понял, что необходимо срочно предупредить возможность эксцессов. «Я решил, — вспоминал он позже, — послать всем губернаторам черты оседлости телеграмму, требуя решительных мер к предупреждению погромов… до употребления оружия включительно. Государь горячо поблагодарил за мысль вызвать с маневров три казачьих полка для предотвращения погромов».
Брак великого князя Михаила Александровича
В июле 1906 года в царской семье произошел очередной скандал, связанный с предполагаемой женитьбой великого князя Михаила Александровича на Н. С. Шереметевской. Николай II был активно против этого брака. Он просит находящуюся в Гатчине Марию Федоровну воздействовать на Михаила, чтобы тот отказался от своего решения.
«Разумеется, я никогда не дам согласия моего на этот брак… Я чувствую всем моим существом, что дорогой Папа́ поступил бы так же. Изменить закон для этого случая в такое опасное время я считаю решительно невозможным. Бедный Миша пишет вздор, что так как закон, утвержденный Папа́, не прошел через Государственный Совет, поэтому его легко отменить. Это ровно никакой разницы не составляет. Я боюсь, что кто-то помогал Мише писать его письмо, там много казуистики, которая на него не похожа!.. Помоги мне, дорогая Мама́, удержать его».
«Просто не знаю, что делать, видя его (Михаила. — Ю. К.) в таком горе! — восклицала в ответном письме императрица-мать. — Что бы я ему ни говорила, он объясняет по-своему, и все уверяет, что он не может иначе поступить. Я стараюсь играть на струнах его патриотизма, чувства долга и т. д., но он все утверждает, что это не имеет ничего общего с данным вопросом. Словом, ты понимаешь и знаешь, какое это для меня новое огорчение и мучение, не дающее мне покоя ни днем, ни ночью. Еще и это в добавление ко всем нашим другим несчастьям и горестям!»
Удерживать великого князя Михаила Александровича от женитьбы удавалось в течение шести лет.
В Вене великий князь Михаил Александрович тайно обвенчался с Натальей Шереметевской. Николай II был вне себя от возмущения и 7 ноября сообщал матери, что Миша дважды нарушил свое слово, а он ему «безгранично верил»… «Ему нет дела, — писал он, — до скандала, который это событие произведет в России».
Согласно законодательным актам об императорской фамилии — «Учреждение» 1886 года и Именной указ Александра III 1893 года — никто из членов императорской семьи не мог вступить в брак с лицом, не принадлежащим владетельному дому без разрешения императора. Вступивший в морганатический брак терял право на наследование престола.
Марию Федоровну, находившуюся в тот момент в Дании, эта новость повергла в состояние отчаяния. «Я только об одном прошу, чтобы это осталось в секрете, чтобы не было еще нового скандала… Я думаю, что это единственное, что можно теперь сделать, иначе я уже больше не покажусь, такой позор и срам!»
Скрыть брак великого князя оказалось невозможным. Николай II принял трудное решение: Михаилу Александровичу воспрещался въезд в Россию, он был уволен со службы, лишен всех званий, а над его имуществом была учреждена опека. Михаил Александрович поселился сначала на юге Франции, затем вместе с Натальей, ее дочерью и сыном Георгием переехал в Англию. Летом 1913 года Мария Федоровна встретилась с ним в Лондоне. В письме Николаю II она писала: «Ужас, как грустно думать, что он, такой милый и честный, попал в такие когти, потому что она никогда его не отпустит от себя. Моя единственная надежда, что она ему этим надоест. Дай Бог!» Но этого не произошло. Брак оказался прочным, супруги горячо любили друг друга.
Великий князь Александр Михайлович, тепло относившийся к Михаилу Александровичу, писал: «Он очаровывал всех подкупающей простотой своих манер. Любимец родных, однополчан-офицеров и бесчисленных друзей, он обладал методическим умом и выдвинулся бы на любом посту, если бы не заключил своего морганатического брака».
