Что делать? Заказывать эти книги я в библиотеке не стал – и без того было все ясно; смотреть равнодушно, как продается похищенное, тоже было невозможно; сообщать об этом «куда следует» казалось и вовсе неуместным, потому что так устроен русский человек – органам правосудия он не слишком доверяет, а участвовать в следственных действиях – желает еще меньше. На следующий день я вернулся к антиквару и рассказал ему все, что мне удалось выяснить. «Но штампов нет – значит книги чистые», – говорил он. И был прав. Однако раз книги украли и принесли к нему, то, если не пресечь такой «трафик», скоро этот неизвестный вынесет из хранилища РГБ весь ярус. Видя мою неотступность, антиквар смирился с тем, что с этими книгами, как он выразился, «попал». Впрочем, не совсем: антиквар соглашался ничего не заработать, но и терять свои средства также не хотел. Тогда я выкупил эти три книги по цене закупки, за свои деньги, и на следующий день отнес их в дирекцию библиотеки. Традиционно сотрудники книгохранилищ менее остальных заинтересованы в привлечении публичного внимания к фактам хищений (почему львиная часть хищений вовсе не афишируется), но я надеялся, что внутренние меры библиотека примет.

Донкихотство это радовало меня всего два дня, потому как уже на третий день я пожалел о содеянном: мне позвонили по телефону и пригласили в московский уголовный розыск для дачи объяснений. Надо ли говорить, что любой человек воспринимает такой звонок без положительных коннотаций. Делать нечего – сажусь на троллейбус и еду до остановки «Петровские ворота»…

Особенно обратило на себя внимание то, что беседовавший со мною майор никак не мог понять, в чем же состоит действительная причина столь странных действий: «Купить за свои деньги и подарить в библиотеку – это ж просто бред какой-то; если бы вы пришли сразу к нам – вы бы как минимум сэкономили!» И он тоже был прав: ни экономии, ни спокойной жизни не получилось… К счастью, этим продолжительным разговором история для меня и закончилась, а продажа книг из библиотеки прекратилась.

Постоянно видя на аукционах предметы, которые могут быть трактованы как «имеющие сомнительное происхождение», нет-нет, но иногда взыграет ретивóе, потому что все-таки нужно быть уж совсем холодным циником, чтобы равнодушно наблюдать, как культурные сокровища твоей родины идут с молотка.

В этой связи нужно сказать, что формально такие прецеденты, когда вещи из государственных хранилищ попадают на отечественный и мировой антикварный рынок, в действительности крайне редко привлекают внимание.

Помнится, ранее их должны были отслеживать специально обученные люди. Существовали масштабные структуры, в которых работали искусствоведы в штатском, и примерно раз в год по телевизору мы видели их лица на фоне какой-то спасенной картины или рукописи. Потом, по-видимому, все-таки было принято мудрое решение, что легче покупать на аукционе один похищенный автограф в год за счет какого-нибудь мецената, нежели содержать целый полк таких ветеранов горячих точек под видом спецов по антиквариату. В любом случае оптимизировали и искусствоведов в штатском.

При этом мы как-то не слишком верим в то, что некая институция может плодотворно трудиться на подобной ниве, даже ныне, в компьютерную эпоху, когда контроль за рынком должен быть много более легким, чем лет двадцать-тридцать назад. Ведь сейчас весь рынок, в сущности, прозрачен и может быть выведен на экран компьютера. Впрочем, этого мало, поскольку для изучения безбрежного океана антикварного рынка на предмет похищенных культурных ценностей требуется, кроме желания, масса специальных навыков. Самый доступный – иностранные языки, однако требуется еще и нечто большее – достаточно высокая квалификация.

Иначе очередной мелкотравчатый чиновник, увидев в очередном же аукционном каталоге автограф Горького, Чехова или Толстого, будет торпедировать официально-угрожающими письмами музеи и архивы, чтобы разобраться, не краденый ли этот автограф, грезя об удаче (тут удача у всех своя; у музея – получение копии неизвестного автографа из частного собрания, у чиновника – чтобы автограф все-таки оказался краденым и тогда он наконец будет щуриться при огне софитов, предвосхищая очередные звездочки на погонах). Такая самодеятельность искусствоведов в штатском не столь губительна лишь тогда, когда речь о зарубежных торгах: после нескольких подобных писем западные гиганты просто перестанут отвечать. Но если предмет будет продаваться в России, то опять начнутся хождения людей в погонах по аукционам и коллекционерам, начнут эти люди топать ногами, приглашать на беседы… Словом, довольно быстро рынок от таких активностей уползет в тень, и опять, как в темные времена, никто не сможет видеть и выявлять похищенные вещи, а продаваться они будут без всякой публичности.

Квалификация же специалиста как раз и состоит в том, чтобы, даже если он чего-то не знает, после пары несложных библиографических действий понять абсолютно точно, что некий предмет имеет незаконное происхождение. А кто, скажите пожалуйста, обладающий такой квалификацией, будет тратить цветы своей селезенки, чтобы потом его начали таскать на следственные действия и в суды как свидетеля? (Ну это еще оптимизм, если не квалифицируют его знания иначе.) Ответ очевиден. Поэтому остается предоставить Провидению вершить судьбы мира, а самому покуривать в сторонке. Но, как мы сказали, иногда нет сил терпеть.

В нем взыграло ретивое!

«Что я вижу? что такое?

Как!» – и дух в нем занялся…

Помнится, несколько лет назад на открытых торгах в Москве продавались рукописи Лобачевского, происхождение которых было для меня очевидно, а многолетнее изучение наследия великого геометра позволило сразу понять, откуда что происходит. Те рукописи, о которых речь, ранее хранились в мемориальном Геометрическом кабинете при Казанском университете, давно были введены в научный оборот, вошли в монументальный свод Л. Б. Модзалевского «Материалы для биографии Лобачевского» (1948). Путаницу в описании некоторых автографов создавало то, что они были неверно прочтены «экспертами» и даты писем были как будто иными, хотя, конечно, текст совпадал с публикацией. И в тот момент всем было на это наплевать. Сейчас даже не хочется думать, вернулись эти рукописи в Казань или нет… Думаю, что нет; помню только, что на мои доводы мне было сказано, что раз на автографе государственных печатей нет, то и проблемы никакой нет, успокойтесь мужчина…

Совсем недавно, 1 декабря 2021 года, в Лондоне состоялся крупный аукцион русских автографов «Exiles and Idealists: A Private Collection of Russian Literary Manuscripts» (Christie’s), на котором было много любопытных предметов. В контексте данного рассказа мы были удивлены тем, что ряд рукописей происходил