- "Немецкая государственная партия" (ДСП). Однако даже после этих попыток изменить свой имидж партия вела кампанию на выборах в рейхстаг в 1932 г. под лозунгом "сохранения республики и демократии" и призывала своих сторонников "упорно бороться за республику". Основная история ДДП - это история почти неуклонного упадка, который почти в точности повторял историю Веймарской республики. По словам одного из авторов, Германская демократическая партия, "любимица либеральной интеллигенции тогда и сейчас, имела самое благоприятное начало среди новых партий республики и самый жалкий конец".

Если ДДП была первой опорой веймарской демократии, то партия католического центра (Zentrum) была второй. Хотя католицизм в любом случае мог бы создать собственную партийную организацию, своей сплоченностью и жизнеспособностью Центрум во многом был обязан "Культуркампфу" Бисмарка 1870-х годов, в ходе которого немецкое государство блокировало назначения священнослужителей, запретило иезуитов, арестовало или депортировало сотни священников. В 1877 году католическая церковь была даже объявлена "врагом рейха". Хотя впоследствии Бисмарк отменил многие из этих мер, католики в подавляющем большинстве поддерживали Центрум как основную линию защиты от дискриминации и репрессий со стороны немецкого государства. Со своей стороны, иерархия католической церкви более или менее спонсировала партию в качестве своего проводника в немецкой политике. Поскольку религия была главной основой партии, а католики были распространены по всему классовому спектру Германии, в Zentrum входили фермеры, промышленные рабочие, лавочники среднего класса, белые воротнички, те, кто мог претендовать на дворянское происхождение, и руководители крупных корпораций. У нее было даже региональное крыло - Баварская народная партия, независимое от основной организации. По отношению к основному расколу в немецкой политике Центрум представлял себя как альтернативу между капитализмом и социализмом примерно так же, как это делали нацисты. Фактически "Центрум" был назван "Католической народной партией" из-за его акцента на главенствующей роли немецкого католицизма над всеми другими формами идентичности и интересов.

Однако, в отличие от ДДП, демократия для Центрума была скорее средством, чем целью, и его приверженность парламентскому правлению зависела от того, обещал ли он защищать Церковь. В условиях стабильной демократии союз с демократическими партиями центра гарантировал бы религиозную терпимость и терпимую разрядку с немецким национализмом. Более того, благодаря своей гибкой политике (за исключением церковных вопросов) Центрум стал естественным партнером по коалиции в Веймарский период, и партия участвовала во всех правительствах вплоть до 1930 г. Однако Центрум считал нацистов отвратительными. Так, в 1924 г. Центрум обвинил нацистскую партию в "фанатичной ненависти к христианам и евреям", вызванной предпочтением "старого культа Вотана" германской древности "христианской вере и христианской добродетели".

Надежная конфессиональная база Zentrum означала, с одной стороны, что он никогда не станет доминирующей силой в немецкой политике (для этого было слишком много протестантов), а с другой - что его электоральная поддержка была достаточно надежно защищена от растущей популярности нацистской партии. Но эта изолированность не означала, что Zentrum останется полностью приверженным парламентской демократии. Как отмечает Ричард Эванс, католическая церковь "рассматривала поворот к более авторитарной форме политики как наиболее безопасный способ защиты интересов церкви от нависшей угрозы безбожных левых" - и если бы церковь пошла, то Zentrum должен был бы последовать за ней.

Третьей и самой крупной опорой веймарской демократии была социал-демократическая партия (Sozialdemokratische Partei Deutschlands или SPD). Как и с 1870-х годов, социал-демократы формально оставались приверженцами марксистской идеологии, но на практике руководство партии уже не было ни социалистическим, ни революционным. Их электоральной базой оставался организованный рабочий класс, особенно крупные промышленные профсоюзы, а их политические обязательства в целом были направлены на поддержку промышленных рабочих. Однако эти политические обязательства часто отходили на второй план после поддержки партией парламентской демократии. Эта поддержка делала их естественным партнером по коалиции для Центристской и Германской демократической партий, но также означала, что социал-демократам приходилось бороться с Коммунистической партией Германии, которая открыто конкурировала за лояльность радикально настроенных рабочих. Социал-демократы четко осознавали угрозу, которую представляла нацистская партия как для их избирателей, так и для демократического правительства. Так, в 1930 г. члены партии, заседавшие в рейхстаге, дали удивительно прозорливое описание нацистских намерений:

 

Гитлеровское правительство будет стремиться следовать итальянскому примеру, уничтожая все рабочие организации и создавая длительное осадное положение. Оно отменило бы свободу печати, собраний и другие политические права, создав постоянную угрозу гражданской войны внутри страны и реванша за рубежом. Это означало бы экономический крах Германии и конец независимой немецкой нации со всеми вытекающими отсюда страшными последствиями для трудового народа.

 

Однако приверженность легальным формам и процедурным формальностям демократии не позволила им прибегнуть к силе. По мере того как правительства Веймарской республики становились все более авторитарными, СДПГ поддерживала эти правительства, пытаясь блокировать еще более пугающие альтернативы, в частности приход к власти нацистов. К этому времени партия практически отказалась от интересов рабочего класса в области социальной политики, пытаясь использовать последние осколки Веймарской республики в качестве щита против радикальных правых.

Социал-демократическую партию иногда считают ответственной - если вообще можно считать какую-либо партию ответственной - за приход к власти нацистской партии. Краткое перечисление возможных промахов и ошибок партии, по сути, может быть использовано как описание характера веймарской политики в целом. Так, партия обвинялась в том, что "недостаточно серьезно относилась к угрозе антисемитизма" и даже в редких случаях допускала "проникновение антисемитских стереотипов в ... свои развлекательные журналы". Антисемитизм был распространен в немецком обществе, по крайней мере, с конца XIX века, но политически патологическим он стал только в сочетании с немецким национализмом, особенно правым, когда после Первой мировой войны началось ожесточенное преследование немецкой расы, народа и нации. Таким образом, это обвинение следует расширить, включив в него фолькистский национализм в целом. Проблема для социал-демократов заключается в том, что их участие в заключении Версальского мира фатально подорвало их националистические позиции. Они могли привести правдоподобные и, оглядываясь назад, совершенно убедительные аргументы в пользу проблематичности националистической политики, амбиций и идеологии, но они не могли предложить альтернативную концепцию идентичности нации, униженной и оскорбленной иностранной военной мощью. Таким образом, прагматизм, с которым они подходили к союзникам, подрывал их националистический авторитет с самого начала существования Веймарской республики. На этом фоне неспособность СДП напрямую противостоять антисемитизму была явно вторична по отношению к неспособности партии примирить демократию и национализм в период Веймарской республики.

 

Республика - и прямую и главную ответственность за эту неспособность несли союзники, а не СДПГ.

Формальная приверженность партии марксистским принципам также может считаться ошибкой. Твердая поддержка СДПГ парламентской демократии вызывала много вопросов, связанных с идеологической последовательностью, и делала официальное участие