Аннабель ничего не ответила. Да и я не ждала от нее оправданий. Куда важнее, что в этот самый момент я ощутила его — легкий толчок под подушечками пальцев.

Аршер еще жив! Но он стремительно теряет кровь. Если так продолжится, вскоре его не станет. Я обязана его спасти, пока еще есть шанс. Но как? Я не врач и понятия не имею, что делать в подобной ситуации.

Я так разволновалась, что совершенно забыла — у меня вообще-то есть Дар, способный исцелять. Исчадие, запрыгнув на козлы вслед за мной, пыталась мне на это намекнуть. Дергала меня зубами за юбку, заглянула в глаза и скребла лапой ногу Аршера, но я не понимаю собачий язык.

Видя это, вмешалась Аннабель:

— Используй Дар, — вздохнула она. — Раз он еще жив, ты можешь его вылечить.

Похоже, ей было неловко от того, что она почти сделала меня вдовой. Но я сейчас даже злиться на призрака не могла. Моими эмоциями полностью овладел страх за жизнь Аршера.

Совет Аннабель дала дельный. Была всего одна загвоздка — за месяцы, проведенные в чужом мире, мне не удалось никого вылечить, кроме себя самой. Я научилась менять ипостась, но не врачевать других.

Если хочу спасти Аршера, придется совершить невозможное.

Если человека поставить в безвыходную ситуацию, он способен удивить даже себя. У меня выбор был небольшой — либо я спасаю Аршера, либо становлюсь вдовой. Второй вариант меня категорически не устраивал. Привыкла я к мужу. Пусть вредный, зато свой.

Ладно, кого я обманываю… Аршер стал для меня по-настоящему важен. Я не заметила, как и когда именно это случилось. Любовь подкралась неслышно, на мягких лапах. Свернулась клубочком в сердце и до поры до времени никак себя не проявляла.

Но шло время, она росла и ширилась. Наконец, рядом с умирающим Аршером, она подняла голову и расправила плечи, и я даже не сразу поверила, насколько она огромна и всепоглощающа. Не за заслуги Аршера, не за то, какой он человек — хороший или дурной. Просто любовь.

Я осознавала, что это чувство не решит наших проблем. Не сделает Аршера добрее, мы не перестанем причинять друг другу боль. Да, у нас есть разногласия. Да, мы зачастую не ладим. Да, мы по-разному смотрим на одни и те же вещи. Но все это поправимо. Единственное, чего в самом деле нельзя исправить — это смерть. Все прочее можно преодолеть вместе. Если справимся, у нас появится шанс. Просто любить. Этого хватит.

Я прижала руки к ране на груди Аршера и закрыла глаза. Горячая кровь била мне в ладонь и стекала по запястьям в рукава платья. Я старалась не обращать на нее внимания, а главное — не думать, как много крови Аршер уже потерял и как долго он еще протянет.

Первым делом я сменила ипостась. Аршер неоднократно упоминал, что так проще установить связь с Даром. Но что дальше? Опять петь? Я только все испорчу и точно потеряю мужа…

— Умоляю, Эльвенг — прошептала я, — где бы ты ни была, помоги. Научи меня.

Уверенности в том, что жар-птица услышит на таком расстоянии, не было. Как и в том, что она вообще захочет помогать. Мы расстались далеко не подругами — Эльвенг обвинила меня в предательстве. Но больше мне обратиться не к кому.

— Если он умрет, — я всхлипнула, — не знаю, как я это переживу. Неужели ты никогда никого не любила?

Я говорила с Эльвенг вслух и мысленно. Увы, ответа не было. А кровь текла уже медленнее, но не потому, что лечение началось, а потому, что ее почти не осталось в Аршере.

Это был конец. Я остро ощущала, что теряю его. Мне оставалось только молиться про себя всем богам, какие только есть в моем мире и в чужом.

В какой-то момент я в полном отчаянии распахнула глаза, дернулась к Аршеру и прижалась в поцелуе к его холодным губам. Так и застыла, пытаясь вдохнуть часть своей жизни в него.

Если бы еще хоть раз услышать песнь жар-птицы, я бы наверняка смогла ее повторить. У нее простой мотив, но я не могла его вспомнить, как ни старалась.

Вдруг осенило — а ведь я могу. Песнь звучит каждый раз, когда я воскресаю. Она возрождает меня к жизни. Чтобы услышать ее снова, от меня требуется сущий пустяк — умереть.

Я резко выпрямилась и огляделась. Взгляд упал на Аннабель. Вот кто мне поможет, раз жар-птица отказалась.

— Убей меня, — потребовала я. — Прямо сейчас.

— Чего?! — опешила Аннабель.

Времени на объяснения не было, и я выпалили скороговоркой:

— Ты это натворила, тебе и исправлять. Поможешь мне, и я тебя прощу за нападение на моего мужа, — добавила последний аргумент.

Конечно, можно было сделать все самой, но я боялась — а вдруг в этом случае не воскресну? По крайней мере, с Аннабель я через это проходила и знала, чего ждать.

Она колебалась недолго. Секунда — призрак дернулась ко мне, и я ощутила толчок в плечи такой силы, что, потеряв равновесие, завалилась назад. В итоге я рухнула с козел спиной вперед и прямо на острый край жерди. Видимо, тот самый, что проткнул Аршера. Что ж, это даже символично.

— Тя… — последнее, что донесло до слуха, недолай шокированной Исчадие.

Сразу после этого отключилась, а точнее, умерла. И тут же услышала ее. Песнь. У нее не было слов, не было аккомпанемента, только мотив, который кто-то словно напевал себе под нос.

Тягучая мелодичная песнь доносилась издалека. Она вливалась в мое тело жизненной силой, возвращая меня в мир живых. Я распахнула глаза и глубоко вздохнула. Я лежала на земле рядом с каретой.

Быстро ощупала себя — цела. Тут же подскочила на ноги и поспешила к Аршеру. Главное — не забыть мелодию.

На козлы я практически взлетела, снова прижала ладони к ране мужа и запела. Чтобы так спеть, не надо обладать особым талантом, даже голос не нужен. Достаточно просто повторять мотив. Так смогла даже я.

Поначалу пела топорно, неумело, но потом все уверенней и громче. Звуки полились из меня будто сами по себе. Песнь пронзила меня насквозь. Она лилась не только из моего рта, она волнами проходила через все мое тело и покидала его мощным зарядом магии, который я вкачивала в Аршера. Еще и еще.

Это было непросто. На это требовалось огромное количество сил. У меня на лбу выступила испарина, колени дрожали, во всем теле ощущалась слабость, какая бывает, когда резко падает сахар. Но я игнорировала все симптомы. Вот спасу Аршера, тогда и отдохну.

Я пела и, не моргая, вглядывалась в лицо Аршера в поисках признаков выздоровления. Вот его бледные от кровопотери щеки покрыл легкий румянец, муж задышал глубже, его ресницы задрожали. И наконец спустя, как мне показалось, целую вечность Аршер открыл глаза.

Аршер вернулся практически с того света. На него это подействовало как удар дефибриллятора.

— Ох! — он резко выпрямился на козлах, невольно оттолкнув меня.