От неожиданности я сменила ипостась на человеческую и, потеряв равновесие, начала заваливаться назад. Я бы непременно упала, не схвати Аршер меня в последний момент за руку и не дерни на себя.

В результате я повалилась не назад, а вперед — прямиком на мужа. Наши лица оказались менее чем в сантиметре друг от друга, дыхание переплелось, и меня захлестнули эмоции.

Слишком сильно я перенервничала, слишком много истратила сил, слишком испугалась потерять мужа. Если до этого я еще держала себя в руках, сосредоточившись на том, чтобы спасти Аршера, то теперь, когда опасность миновала, меня накрыла самая настоящая истерика.

Я плакала и смеялась одновременно. Целовала Аршера — глаза, щеки, губы — и шептала:

— Любимый, родной… живой…

Затем неожиданно вспомнила, что мы вообще-то в ссоре, и настроение резко сменилось на противоположное:

— Гадина! — я ударила Аршера по плечу. — Сволочь! Я чуть инфаркт не заработала, думая, что ты погиб. Из-за кого я так переживала? Из-за мужчины, которому на меня плевать. Из-за чудовища, которое заставляет других страдать…

Я говорила и молотила Аршера кулаками по груди. Злость придала мне сил. Усталость после применения Дара как рукой сняло.

А еще я, не переставая, плакала. Слезы сами катились из глаз, я не могла их остановить. Стресс требовал выхода, иначе бы сердце в самом деле не выдержало.

Аршер перехватил мои руки за запястья и прижал их к своей груди.

— Мне больше нравилась первая часть, — сказал он. — Та, что про любимого.

— Ты только это услышал? — Я сдула упавшие на лицо волосы.

— Это самое важное, — заявил он.

Нет, он невыносим! Нельзя быть таким непробиваемым. Похоже, у Аршера Моргари броня не только на теле, но и на душе. Как я могла влюбиться в столь жестокого человека? И что теперь с этим делать?

— Пусти меня! — я рванулась из объятий Аршера.

От неожиданности он меня выпустил, и я спрыгнула с козел на землю.

— Так и будешь всю жизнь злиться на меня? — донесся вопрос в спину.

— Нет, — качнула я головой. — Только до тех пор, пока у тебя в подвале будет жить несчастный плененный дракон.

— Я уже тысячу раз объяснял, почему его нельзя выпустить, — Аршер тоже вспылил.

Надо же, только умирал, а теперь вон сколько сил, аж спорить полез. Он хочет скандал? Он его получит!

— А я глупая, — рявкнула в ответ. — Не понимаю, почему надо быть таким засранцем, когда можно быть человеком и проявить милосердие.

Аршер вслед за мной спустился на землю. На ногах он стоит твердо и двигается легко, отметила я мимоходом. Лечение удалось. Что ж, хоть одна хорошая новость — я полностью овладела своим Даром.

Я попыталась уйти от Аршера. Куда? Да куда угодно! В лес, в поле, обратно во дворец. Везде будет лучше, чем рядом с этим бессердечным эгоистом. Даже с королем. Он хотя бы не притворяется хорошим.

— Стой, — Аршер схватил меня за предплечье и остановил.

— Пусти! — я снова дернулась, но на этот раз он держал крепко.

К этому моменту я настолько разъярилась, что была готова растерзать Аршера. Я вернула его с того света? Я его туда же и отправлю!

Понимая, что в человеческом обличии с сильным мужчиной не справиться, я сменила ипостась. Благо теперь у меня это получается легко и быстро.

Мое тело вмиг охватил огненный смерч. Как обычно бывало, огонь не жегся до тех пор, пока я сама этого не хотела. А сейчас я хотела, ох как я хотела сделать Аршеру больно, хоть немного, чтобы он понял наконец, какую боль причиняет мне. Так что я позволила своему огню жечься.

Вот только Аршер не отдернул руку. Он лишь сильнее сжал мое предплечье и… тоже сменил ипостась! Броня, мигом покрывшая его тело, прекрасно защищала от огня. Теперь ожоги ему не грозили.

— В эту игру можно играть вдвоем, — усмехнулся Аршер.

— Ах ты ж! — возмутилась я и попыталась свободной рукой влепить ему пощечину, но он перехватил ее до удара.

— Осторожнее, — предупредил, — моя броня очень крепкая. Не поранься.

Он еще смеет делать вид, что заботится обо мне. Ну все, я за себя не отвечаю!

В тот миг, когда я решила, что с меня хватит, то же самое, видимо, подумал и Аршер. Он рванул меня на себя и сжал мой затылок пальцами свободной руки.

Мои губы снова оказались в опасной близости к его губам, и я выдохнула в них:

— Ненавижу тебя!

— Лгунья, — улыбнулся он и страстно меня поцеловал.

Где-то я читала, что самая горячая близость — после ссоры, но сама ничего подобного не пробовала. До этого дня. Ну что я могу сказать, тот, кто это написал, не соврал.

Строго говоря, у нас была близость не после ссоры, а прямо во время нее. Мы даже ипостаси обратно на человеческие не сменили. Мое тело по-прежнему пылало огнем, а броня Аршера защищала его.

Поцелуй тоже больше походил на схватку, чем на прелюдию. Я укусила Аршера за нижнюю губу, он зашипел от боли, но не отпустил. Наоборот, впился в мои губы еще сильнее, сминая их и подчиняя меня. Мы словно сражались друг с другом, задыхаясь в процессе от невозможности сделать вдох.

В конце концов, Аршеру пришлось прерваться. Едва он отстранился, как я выпалила:

— У тебя везде броня? — спросила, прикидывая, куда направить огонь.

— А ты всюду жжешься? — поинтересовался Аршер в ответ, задирая на мне юбку.

— Ты несносный! — отбивалась я, но, честно говоря, без прежнего азарта. Скорее так, для проформы.

— Ты тоже, моя дорогая женушка. Но за это я тебя и люблю, — произнес Аршер, целуя меня в шею.

— Что?! — ахнула я.

Прямо скажем, время для признания он выбрал неподходящее. У меня тут стресс на стрессе. Я сама не своя. А он вспомнил про любовь.

Но Аршер, начав говорить, уже не мог остановиться:

— Люблю тебя, Элия, — повторил он, спуская платье с моих плеч. — Не представляю свою жизнь без тебя. Все без тебя неважно… все…

Его губы скользили по моей коже. Поцелуи перемежались жарким шепотом, который возбуждал ничуть не меньше.

В конце концов, я не выдержала и произнесла в ответ:

— И я тебя… тоже…

Аршер заглянул мне в лицо, взял меня за руку и потянул к карете. Смутно помню, как мы оказались внутри: я — спиной на сидение, муж — сверху надо мной.

Остатков разума хватило лишь на то, чтобы сказать:

— Закрой дверь, Исчадие смотрит.

— Да пусть, — пробормотал Аршер, борясь с собственным ремнем.

— Ей нельзя, она еще ребенок.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился он.