действительно нужна Седрику… а он – мне. И такого просто не должно было произойти.

– Мне тоже кое-что нужно, – выдавливаю я. – Но не знаю что. Чем бы оно ни было, сначала мне надо это найти.

СЕДРИК

– Ты ее отпустил? Твою мать, Сойер, я же тебя просил…

Сойер поднимает руки.

– Послушай меня. Не знаю, что между вами произошло, и думаю, что не хочу знать. Но чтобы ее остановить, мне пришлось бы удерживать ее силой. Нужно было так сделать, черт возьми? – Он практически кричит, и у меня внутри что-то сжимается.

– Нет. Нет, конечно нет.

– Черт, я стоял в дверях. Просто перегородил ей дорогу, а она смотрела на меня так, будто я ее пугаю.

Как загнанный зверь, я ношусь туда-сюда по тротуару перед дверью дома Билли.

– Извини.

Стоило подумать об этом, учитывая, в каком она состоянии.

– Что с ней вообще такое? – заметно тише спрашивает меня Сойер. – С ней что-то произошло?

– Это жутко длинная история. И я хочу, чтобы Билли сама решила, какую ее часть ты должен узнать.

– Логично. Конечно. И тем не менее мне бы хотелось… черт! – Он хлопает ладонью по кирпичной стене, от которой отрывается старый драный плакат. – Если бы у меня получилось задержать ее еще на десять минут!

Да. Проклятые десять минут. Если бы я доехал быстрее… Если бы смог чуть быстрее взять себя в руки после едва не случившейся аварии!

Где ты можешь быть, Билли?

Запустив руки в волосы, я заставляю себя думать, но это не работает.

Сойер встает у меня на пути, мешая метаться дальше, и хватает рукой за затылок.

– Седрик, послушай. Я облажался и прошу прощения. Но она не могла уехать далеко.

Ну конечно, не могла. Максимум добралась до парома в Ирландию. Или сейчас на пути в Шотландию. Или направилась в сторону Германии, она ведь учит немецкий. Могла даже рвануть в Штаты…

– Она может быть где угодно, – возражаю я. При мысли об этом по телу проходит короткая и сильная волна дрожи. – И это не твоя вина.

– Мы ее найдем. – Сойер закидывает руку мне на шею и притягивает в свои неловкие, неуклюжие объятия.

Мой лоб утыкается в его плечо, и мне хочется разрыдаться.

– Я понятия не имею, как.

– Нет, имеешь. Потому что ты знаешь Билли. Ты ее найдешь. Я уверен. Просто пошевели мозгами. Только не вешай нос, о’кей? Всем черным тучам придется пока смириться с тем, что у тебя нет на них времени. Потому что ты нужен Билли. Так что вдохни, выдохни и хорошенько подумай.

– Ладно. – Он прав. – Повтори еще раз, что она сказала.

Сойер кивает и пересказывает все третий раз:

– Она хотела, чтобы я выпустил ее из кухни. Я это сделал. После этого она опять смогла говорить, хоть и задыхаясь, но все-таки.

Его слова выдавливают весь воздух откуда-то из глубин моей груди.

– Она сказала, что должна уйти, и, похоже, всерьез говорила, что не видит другого выхода. А еще, что не знает, вернется ли.

Слушаю это в третий раз, а позвоночник снова словно пронзает электрический разряд.

– Я попробовал ее отвлечь, но Билли сразу меня раскусила. Потом сказала, что ей жаль. А я спросил, не может ли она хотя бы тебе позвонить.

– Ее мобильник валяется в машине мой мамы.

– Я твердил, что она должна дать тебе шанс. Что она тебе нужна. А она ответила, что не знает, что ей нужно.

– Момент. – В голове резко проясняется. – Что именно она говорила? Что она сделала, как выглядела?

– Она… – Сойер подбирает слова, – торопилась. Как будто за ней гонятся. Тяжело дышала и сказала: «Мне тоже кое-что нужно, но я не знаю что. Мне надо это найти».

Сойер отступает на шаг и наклоняет голову набок:

– Седрик?

– Думаю, я понял. Это просто предчувствие, очень смутное, и возможно, мне просто кажется…

– Слушай. Я поеду на вокзал и отправлю Саймона в порт, идет? Просто на всякий случай, вдруг она сядет на поезд или на корабль.

– Спасибо, Сойер. Спасибо.

– Не за что, дружище. А ты езжай и догоняй свое предчувствие. Ты ее найдешь.

БИЛЛИ

Волны приносят с собой свежий вечерний морской воздух. Я знаю, что дует ветер, замечаю, как он развевает мои волосы, и тем не менее почти не чувствую его на лице. Вижу сэндвич с заправки у себя в руках, откусываю от него, но не ощущаю вкуса и с трудом проглатываю. Зарываюсь босыми пальцами ног в твердый, влажный песок. И все равно я будто бы не здесь.

Услышав шаги на лестнице, которая ведет с дороги вниз, на пляж, я вздрагиваю. Быстрая волна нелепой надежды захлестывает грудь, а сразу за ней – горький в своей противоречивости коктейль из облегчения и разочарования, потому что это не Седрик, а мужчина с огромными наушниками и в очень коротких штанах. Он идет вперед, проваливаясь глубоко в песок, туда, где тот становится влажным и твердым, и начинает пробежку.

Я какое-то время провожаю его взглядом, пока он не растворяется в полутьме, и задаюсь вопросом, куда мне теперь идти.

Я поехала на север, двинуться в сторону Лондона меня ничто не заставит, а на паром не хватит денег. Может, получится на первое время найти работу в Карлайле. Или буду ехать всю ночь и попытаю счастья в Глазго. Так или иначе, надо купить мобильник и позвонить Мюриэль, сказать, что больше не приду. И Оливии. От этой мысли по лицу бегут непрошеные слезы.

Мне ужасно холодно. Нужно запихнуть в себя этот сэндвич и выпить хотя бы немного кофе из автомата.

До сих пор мне казалось совпадением, что организм капитулировал именно в Моркаме. У меня закружилась голова и стало очень холодно, настолько холодно, что меня прошиб пот и я задрожала всем телом. Неудивительно, ведь последним, что я ела или пила, были пара глотков горячего чая у Лоры и шарик мороженого утром с Эмили. Незадолго до того, как мне хватило глупости пройтись по «Harrods».

Теперь же я понимаю, что оказалась здесь не случайно. Мне просто хотелось еще раз прийти сюда и выяснить, правду ли говорил Седрик.

Что море показывает людям, что им нужно.

Нет, если честно, я просто хочу доказать себе, что это бред. Море ничего обо мне не знает, а если бы и знало, то все равно бы ничего мне не сказало. Потому что на самом деле ему глубоко на меня наплевать.

Две чайки прыгают ко мне, любопытные, но пугливые, и я