Слово номенклатура употреблялось в своем кругу, партийном. Даже рядовые члены компартии, которые не имели шансов попасть в номенклатуру, иногда не знали о существовании этого слова, означавшего высшее партийное руководство. Но номенклатура не была только партийным руководством. Она включала в себя и людей, занимающих видные посты в правительственных органах, в Советах разных уровней, на крупных промышленных и торговых предприятиях, в высших учебных заведениях, армии, правоохранительных органах и даже в общественных организациях: в псевдопрофсоюзах и творческих союзах, например.

Номенклатура имела ряд уровней: районный, городской, областной, республиканский, общесоюзный. Например, равными по значимости считались должности директора крупного завода и секретаря городского комитета компартии, пост ректора института и секретаря райкома партии, пост областного прокурора и начальника областной милиции, пост председателя Комитета государственной безопасности (КГБ, преемника НКВД) и секретаря Центрального комитета коммунистической партии.

Люди, попавшие в номенклатуру, иногда перемещались на своем уровне. Некоторые номенклатурщики попадали в ее высший слой. Пределом карьерных возможностей были посты секретаря ЦК КПСС и члена Политического бюро ЦК компартии. Пост генерального секретаря ЦК – это был высший предел мечтаний номенклатурщиков.

Почему именно 60–70-е годы XX века могут считаться годами всевластия номенклатуры, ведь сама номенклатура и даже слово, ее обозначающее, получают распространение уже в 1930-е годы? Дело в том, что при Джугашвили члены номенклатуры не могли чувствовать себя в абсолютном спокойствии даже при условии полной лояльности к ним руководства партии и страны. Любой представитель номенклатуры и члены его семьи могли быть репрессированы карательными органами (ГПУ, НКВД, МГБ) с санкции Джугашвили. При Хрущеве номенклатура чувствовала постоянное беспокойство из-за непредсказуемой активности своего руководителя, который при всех личных недостатках не считал благополучие номенклатуры своей основной обязанностью.

А при Брежневе именно это и стало главной реальной обязанностью коммунистического режима. Номенклатура получила две великие привилегии:

1) неподсудность и безнаказанность за любые прегрешения;

2) большие материальные льготы.

Из номенклатуры не изгоняли за недостатки в работе. В крайнем случае, просто переводили на другую однопорядковую должность, например с поста заведующего отделом пропаганды и агитации районного комитета партии (или его молодежного звена комсомола – коммунистического союза молодежи) на пост ректора педагогического института. Или, например, с поста третьего секретаря областного комитета партии на пост начальника крупного завода. И только в исключительных случаях номенклатурщика отправляли на пенсию. Но эти люди не боялись ареста, следствия или судебного наказания. Дело в том, что органы милиции, прокуратуры и суда подчинялись соответствующей номенклатуре. Районные работники суда и прокуратуры состояли в одной партийной организации и выполняли решения своего партийного районного начальства. А уже мнение секретаря областного комитета компартии значило для прокуроров больше любых законов и конституций вместе взятых. Кроме того, высшие чины милиции, судов и прокуратуры сами входили в номенклатуру.

О том, какого уровня достигла коррупция, можно судить по судьбе Н. А. Щелокова, который был министром внутренних дел СССР с 1966 по 1982 год, то есть возглавлял милицию страны почти весь период нахождения у власти Л. Брежнева и номенклатуры. Сразу же после смерти Брежнева он лишился своего поста, против него началось расследование, в 1984 году Щелоков застрелился.

В итоге в нашей стране существовала официальная система законов, которой подчинялись все граждане – не коммунисты и члены их семей, а также рядовые коммунисты, не входившие в номенклатуру, вместе с членами своих семей. А номенклатура жила по своим законам – и очень хорошо жила. Во-первых, у членов номенклатуры были высокие официальные зарплаты. Во-вторых, существовала система еще более высоких регулярных денежных надбавок. В-третьих, была льготная система получения питания, продуктов, различных товаров. За небольшую денежную сумму член номенклатуры мог получить продукты в специальной столовой или на специальном складе. Эти же продукты простой рабочий или учитель не могли приобрести нигде или только за гораздо бóльшую сумму. В-четвертых, номенклатура пользовалась льготами в сфере охраны здоровья.

Если человек попадал в номенклатуру, то его самого и членов его семьи, вплоть до внуков, регулярно обследовали специальные врачи, приезжая на дом к номенклатурщику (или к его родственникам) и заранее согласовывая свои визиты. При малейших симптомах болезни им предоставлялись лучшие санатории, больницы, делались качественные операции. Обычные же люди простаивали в многочасовых очередях в поликлиниках и не могли рассчитывать на качественные операции, уход, медикаменты. И это в крупных городах страны. В селах, деревнях иногда нельзя было рассчитывать даже на элементарную медицинскую помощь. В сельских местностях республик Центральной Азии, к примеру, родившихся младенцев даже не сразу заносили в официальные списки учета из-за высокой детской смертности, способной испортить статистические данные. А пропагандисты номенклатуры восхваляли преимущества бесплатной медицины в Советском Союзе. Преимущества действительно были, но для номенклатуры.

В книге Восленского «Номенклатура» есть раздел «Невидимая часть зарплаты номенклатурщика», в котором говорится о недоступных для подавляющего большинства граждан СССР заведениях. Формально все больницы, столовые, магазины, санатории считались «общественными», то есть были предназначены для всех граждан. «Однако реальному трудящемуся в СССР было известно, что его туда и близко не допускают», – указывает Восленский[145]. То есть это были запрещенные места для всех, кроме номенклатурщиков и членов их семей, которые в элитные места попадали бесплатно или по льготным ценам.

Такие же преимущества существовали и в сфере образования, в первую очередь высшего. Высшее образование в Советском Союзе считалось бесплатным: на деле это означало, что учеба студентов оплачивалась из общегосударственного бюджета, поскольку все вузы (университеты и институты) страны были государственными (негосударственных коммунисты в принципе не дозволяли из соображений полного контроля над образованием). Поступить в вуз можно было только на конкурсной основе. В теории в конкурсе все принимали участие на равных условиях, но в действительности в престижные вузы с гарантией поступали дети номенклатурщиков, затем, на оставшиеся места, или их знакомые, или за взятки. И только потом брали тех, кто честно прошел конкурс. На наиболее престижные специальности вообще поступали исключительно родственники номенклатурщиков или с помощью крупных взяток.

Принципиальным было то, что и поступление в вуз по номенклатурным связям, и за взятки являлись классическими примерами коррупции. Понятие коррупция было известно уже в Древнем Риме, это слово означает порча государственного механизма. В XX веке в международном праве было дано четкое определение этого понятия. Коррупция – это предоставление должностными лицами каким-то людям неправомерных преимуществ материального и нематериального характера с нарушением законных прав и интересов других людей[146]. Разумеется, эти преимущества представляются с расчетом на взаимность. Иными словами, коррупция – это прежде не прямые взятки, а взаимные услуги и круговая порука с нарушением интересов и прав большинства граждан.