при случае меня приучают помогать вам, я буду делать это с добротой; но я не хочу быть принужденным. Принуждать меня к преданности — это убивать меня!

Бог! Я не знаю Бога, это все тоже из области мистицизма. Начните с удаления этого слова из ваших речей, если вы хотите, чтобы я вас слушал: ибо за три тысячи лет опыта я понял, что если кто-то говорит со мной о Боге, то он посягает на мою свободу или мой кошелек. Сколько вы мне должны? сколько я вам должен? вот моя религия и мой Бог.

Монополия существует природой и человеком: ее источник одновременно как в глубине нашего сознания, так и во внешнем факте нашей индивидуализации. Так же, как в нашем теле и нашем разуме, все является специальностью и собственностью; так же наш труд происходит с чистым и специфическим характером, который составляет его качество и стоимость. И поскольку труд не может проявиться без материи или объекта осуществления, человеку обязательно требуется это, монополия устанавливается от субъекта к объекту так же неумолимо, как продолжительность образуется из прошлого в будущее. Пчелы, муравьи и другие общественные животные кажутся индивидуально одаренными только в автоматизме; душа и инстинкт у них почти исключительно коллективные. Вот почему среди этих животных не может быть места для привилегий и монополии; вот почему в своих операциях, даже самых продуманных, они не советуются и не обдумывают. Но если человечество индивидуализировано в своем множестве, человек неизбежно становится монополистом, к тому же, не будучи монополистом, он — ничто; и общественная проблема состоит в том, чтобы знать не как отменить, а как примирить все монополии.

Наиболее значительными и непосредственными последствиями монополии являются:

1. В политическом порядке классификация человечества на семьи, племена, города, нации, государства: это элементарное разделение человечества на группы и подгруппы рабочих, отличающихся своими расами, языками, обычаями и климатом. Именно благодаря монополии человеческий род овладел земным шаром, так же, как благодаря ассоциации он станет полностью независимым.

Политическое и гражданское право, задуманное всеми без исключения законодателями и сформулированное правоведами, порожденное этой патриотической и национальной организацией обществ, образует в ряду социальных противоречий первое и обширное ответвление, изучение которого само по себе потребовало бы в четыре раза больше времени, чем мы можем выделить на вопрос промышленной экономики, поставленный Академией.

2. В экономическом порядке монополия способствует повышению благосостояния, в первую очередь увеличивая общее благосостояние за счет совершенствования средств; затем КАПИТАЛИЗИРУЯ, что означает консолидацию завоеваний труда, полученных путем разделения, машин и конкуренции. Из этого эффекта монополии возникла экономическая фикция, согласно которой капиталист рассматривается как производитель, а капитал — как агент производства; затем, как следствие этого вымысла, — теория чистой прибыли и валовой прибыли.

В связи с этим мы должны представить некоторые соображения. Сначала процитируем Ж.-Б. Сэя.

«Произведенная стоимость — это валовая прибыль, эта стоимость после вычета издержек производства является чистой прибылью.

Если рассматривать нацию в массе, у нее нет чистой прибыли; поскольку продукты располагают только стоимостью производства, то когда вычитают эти затраты, вычитают всю стоимость продуктов[201]. Поэтому национальное производство, ежегодное производство всегда следует понимать как валовое производство.

Благотворительность, первая добродетель христианина, законная надежда социалиста, цель всех усилий экономиста, становится социальным пороком, как только она становится принципом организации и закона

Годовой доход — это валовый доход.

Чистое производство может быть понято тогда, когда речь идет об интересах одного производителя отдельно от интересов других производителей. Предприниматель получает прибыль от произведенной стоимости за вычетом потребительской стоимости. Но то, что для него является потребительской стоимостью, такой, как покупка производственной услуги, для автора услуги является частью дохода» (Политэкономический договор, аналитическая таблица).

Эти определения безупречны. К сожалению, Ж.-Б. Сэй не почувствовал всей значимости этого и не мог предвидеть, что однажды его непосредственный преемник в колледже Франции атакует их. Г-н Росси стремился опровергнуть положение Ж.-Б. Сэя о том, что для нации чистая прибыль — то же самое, что валовая прибыль, исходя из того, что нации, так же, как предприниматели, ничего не производят без авансов (задатков), и что если формула Ж.-Б. Сэя верна, то аксиома ex nihilo nihil fit (из ничего ничто не происходит) больше не существует.

Значит, это именно то, что происходит. Человечество, как и Бог, производит все из ничего, ex nihilo hilum (из ничего нечто), так же, как оно само является продуктом из ничего, так же, как его мысль исходит из ничего; и г-н Росси не допустил бы такого недоразумения, если бы он не перепутал, вместе с физиократами, продукты индустриального царства с продуктами животного, растительного и минерального царств. Политическая экономия начинается с труда; развивается через труд; и все, что не исходит от работы, попадает в чистую пользу, то есть в категорию вещей, подверженных действию человека, но еще не обретших способности к обмену посредством труда, радикально отчужденных от политической экономии. Сама монополия, несмотря на ее появление под воздействием коллективной воли, ничего не меняет в этих отношениях, поскольку и в соответствии с историей, и в соответствии с письменным законом, и в соответствии с экономической теорией монополия существует или должна существовать только после вложенного труда.

Таким образом, доктрина Сэя недостижима. По отношению к предпринимателю, чья деятельность всегда связана с другими производителями, сотрудничающими с ним, прибыль — это то, что остается от произведенной стоимости после вычета стоимостей потребления, среди которых следует выделять зарплату предпринимателя, другими словами, его жалование. По отношению к обществу, которое содержит все возможные специальности, чистая прибыль идентична валовой прибыли.

Но есть пункт, объяснение которого я тщетно искал у Сэя и других экономистов, а именно — как устанавливается реальность и законность чистой прибыли. Поскольку ощутимо, что для того, чтобы заставить исчезнуть чистую прибыль, было бы достаточно увеличить заработную плату рабочих и уровень стоимостей потребления, отставив прежней цену продаж. Поскольку ничто, кажется, не может отличить чистую прибыль от вычета, произведенного из зарплат, или, что то же самое, от изъятия с потребителя, чистая прибыль выглядит как вымогательство, предпринятое с помощью силы и без малейшего проявления права.

Эта трудность была ранее решена в нашей теории пропорциональности стоимостей.

Согласно этой теории, любой эксплуататор машины, идеи или капитала должен рассматриваться как человек, который при равных затратах увеличивает сумму определенного вида продукции и, следовательно, увеличивает общественное благосостояние за счет экономии времени. Принцип легитимности чистого продукта заключается, таким образом, в способах, которые ранее использовались: если новая комбинация будет успешной, возникнет избыток стоимостей и, следовательно, прибыль, это чистая прибыль;