Этот вопрос Йену очень не понравился.

— Все не так просто. И сейчас речь не об этом. — Йен взял жену за локоть и вытащил из кровати. — Что именно ты сказала Дункану?

— Ничего. — Маргарет уверенно встретила взгляд мужа. — Я не сказала ему абсолютно ничего. — Ее глаза молили поверить ей, но его лицо казалось высеченным из камня.

— Значит, это совпадение? Твой брат появляется здесь, и той же ночью Макдугаллы не только избегают ловушки, но и устраивают ловушку нам? Отмечу, что они избежали ловушки, о которой не знал никто, кроме тебя.

Маргарет гордо выпрямилась.

— Значит, знал кто‑то еще. Потому что я брату ничего не говорила. Между прочим, он появился здесь вовсе не для того, чтобы шпионить. Он приехал спасти Эхана и меня, поскольку почему‑то считает, что мы здесь не по собственной воле, понимаешь, Йен?

Его глаза словно превратились в кинжалы из синего льда.

— Но все‑таки… Что же ты ему сказала?

— У меня не было возможности что‑либо ему сказать. Мы едва обменялись несколькими словами. Но я бы сказала ему, что мы здесь счастливы и что нас не надо спасать. — Сейчас она в этом уже не была уверена. — И уж точно я ему ничего не говорила о том, куда ты направляешься и что собираешься делать. Зачем мне это? В этом не было бы никакого смысла.

— Не знаю, не знаю… — в задумчивости протянул Йен. — Но почему ты не сказала об этом сразу? Я же чуть ли не клещами вытягивал у тебя признание. Он что, угрожал тебе или Эхану?

— Нет, конечно. И я ничего ему про тебя не говорила. Неужели это так трудно понять? Неужели так трудно в это поверить?

Йен не отвечал и по‑прежнему смотрел на жену холодно и сурово — в глазах его не было ни капли тепла.

Теперь разозлилась Маргарет. Она считала, что они уже миновали этот этап, но оказалось — нет. И вполне возможно, что никогда не минуют. Новообретенное доверие, которому она так радовалась, рассыпалось в прах при первом же испытании.

— Значит, так будет всегда? Я всегда буду первой подозреваемой всякий раз, когда что‑то пойдет не так? И ты не станешь меня слушать? А как насчет всего того, что ты мне говорил? Получается, твои слова ничего не значат? Я думала, ты мне доверяешь.

— Да, доверял, иначе никогда не рассказал бы тебе о наших планах.

— А теперь?

У Йена от злости задрожали губы.

— Теперь я очень сожалею, что не держал рот на замке.

Маргарет поморщилась. Ее щеки пылали, словно муж надавал ей пощечин.

— Значит, я не только подозреваемая. Ты уже назвал меня виновной и вынес приговор?

Йен запустил пятерню в свою не очень чистую шевелюру и с силой дернул себя за волосы.

— Проклятье, Мэгги! Но ведь факты говорят сами за себя. Что я должен думать?

— Мне казалось, ты должен думать, что я говорю правду.

Молчание мужа было достаточно красноречивым.

— Хватит, вот как? — продолжала Маргарет. — Йен, я не вынесу этого снова. Да, шесть лет назад я совершила ошибку, но виновата в ней не только я одна. Ты не сообщил мне ничего, что помогло бы мне принять правильное решение. Знай я, чем ты занимаешься и какой опасности подвергаешься, ни за что бы не сказала Бригид, что мы с тобой встречались. Чтобы у нас был настящий брак, между нами не должно быть тайн. Я не буду женой наполовину. Я люблю тебя, но не хочу жить под вечным подозрением. Мне необходимо твое доверие. Здесь и сейчас. Даже если все факты говорят об обратном.

— Или что? — в ярости выкрикнул Йен. — Ты продолжаешь выдвигать ультиматумы? Или слепая вера, или ничего? Нет, так не получится, Маргарет. Ты моя жена, а не мой священник.

Громкий стук в дверь прервал перепалку. Йен открыл, взял записку из рук одного из воинов отца, прочитал и повернулся к Маргарет спиной. Она знала, что муж собирается сказать, знала еще до того, как он раскрыл рот.

— Я должен идти, — буркнул он. — Закончим наш содержательный разговор позже.

Позже… Он всегда откладывал ее, свою жену, на потом. Она никогда для него не будет первой. «Я должен идти. Потерпи, Мэгги. Оставайся здесь, Мэгги. Не задавай вопросов. Будь хорошей девочкой, и мы отлично проведем время в постели».

Нет, так дальше не пойдет.

— Да, конечно, — сказала Маргарет, пожав плечами. — Не сомневаюсь, что у тебя очень важное дело.

Йен нахмурился, услышав что‑то новое в голосе жены.

— Я ненадолго.

— А если я спрошу, куда ты идешь?

Йен стиснул зубы. Ответ был очевиден. Он не раскроет рта.

— Не беспокойся, — проговорила Маргарет, стараясь сохранять невозмутимость, хотя сердце ее болезненно сжалось. — Не спрошу.

Маргарет отвернулась, чувствуя полную безнадежность. Она любила мужа, только этого было недостаточно. Обида и разочарование нахлынули с новой силой. Что ж, пожалуй, она больше ничего не сможет сделать. Возможно, еще через шесть лет муж осознает, что она сказала правду, только она не станет ждать и надеяться, что этот день когда‑нибудь придет.

Маргарет тяжко вздохнула. Увы, ничего не изменилось. Она‑то думала, что теперь все по‑другому, а на самом деле все осталось по‑прежнему. Муж будет делить с ней постель — и больше ничего.

Она делала все возможное, чтобы вернуть его доверие, но потерпела неудачу. Она недостаточно хороша для Йена. Она — коварная Макдауэлл, враг и чужак.

Маргарет поняла, что ей надоело что‑либо доказывать. К черту мужа! К дьяволу их всех!

Кэмпбелл ждал Йена в Данстаффнэйдже. Высадив друга в Гилене, он отправился домой, где его ждала жительница соседней деревни, потребовавшая немедленной встречи. Услышав рассказ старой женщины, Кэмпбелл немедленно послал за Йеном.

Записка была короткой, в ней сообщалось, что один из воинов Макдугалла находится в деревне.

А получилось так: у этой старой женщины была внучка, которая влюбилась в воина Макдугалла еще до того, как он был отправлен в ссылку. Мужчина иногда навещал возлюбленную, когда находился неподалеку. После последнего визита он оставил ее с синяком под глазом и, как выяснилось потом, — еще и с ребенком, чем заслужил ненависть бабушки, которая с огромным удовольствием отомстила, сообщив о его очередном визите королевскому управляющему.

Йен с Кэмпбеллом и их люди окружили небольшой домик, откуда воин Макдугалла вышел через некоторое время, чтобы справить нужду. Пойманный без штанов — в буквальном смысле слова — и без оружия, он не оказал сопротивления, однако позже, отвечая на вопросы, был не очень‑то разговорчив.

Они оставили пленника в подвале, чтобы решить его судьбу потом, а сами отправились перекусить. Хотя Йен не ел уже больше суток, не смог проглотить ни кусочка. После отъезда из Гилена его терзало беспокойство.