Договорить Фин не успел: его глаза внезапно округлились, а в следующее мгновение он рухнул на землю. И лишь после этого Йен увидел рукоятку кухонного ножа, торчавшую из его шеи.

Только вечером Маргарет удалось поговорить с Йеном наедине. Ему пришлось заботиться о сестре, находившейся в состоянии шока, а Маргарет делала все возможное, чтобы успокоить сына, который едва не стал очевидцем убийства матери, а потом видел, как его родная тетя убила дядю.

Маргарет понимала: потребуется время, чтобы события этого ужасного дня забылись, — но теплое молоко, масляное печенье с сахаром и корицей, а также материнские объятия сделали свое дело. К тому времени как муж вошел в комнату, Эхан уже мирно спал.

Йен первым делом посмотрел на дверь, ведущую в комнатку сына.

— Он в порядке, — сказала Маргарет. — Уверена, он не понял, что произошло. Честно говоря, я тоже.

Йен выглядел ужасно утомленным. Он сбросил верхнюю одежду и сел на край кровати, напротив кресла Маргарет, стоявшего у огня.

— Скажи, Мэгги, что ты слышала?

— Насколько я поняла, ты собирался отправиться за нами. Теперь ты понял, что я говорила правду? — Ее глаза в свете пляшущего пламени очага таинственно мерцали.

— Если бы я был способен мыслить здраво, то понял бы это гораздо раньше. Но здравомыслие и ты — вещи несовместимые.

Йен объяснил, что произошло, когда он прибыл в Данстаффнэйдж и какую роль сыграл Фин.

— Как Марджори?

— В отчаянии, чего и следовало ожидать. — Йен вздохнул. — Но мне кажется, она в какой‑то степени испытала облегчение. Она понимала всю горечь и обиду Фина лучше, чем мы думали. Она жила с этим каждый день и вряд ли была удивлена, когда обида переросла в желание убить тебя. А ведь в глубине души я все еще считал его другом, с которым вместе вырос. Я полагал, что только война, время и разочарования сделали его другим.

— Не могу поверить, что он до такой степени меня ненавидел, — с дрожью в голосе проговорила Маргарет. — Но что он имел в виду, утверждая, что я лишила его сына?

— Думаю, он имел в виду твое колено, угодившее ему между ног: очевидно, считал, что именно из‑за этого не мог зачать ребенка.

— Так ведь он обвинял Марджори: утверждал, что она бесплодна. — Маргарет прикусила губу. — Думаешь, это правда?

Йен пожал плечами.

— Одно другому не мешает, а ты очень удобная мишень для его ярости.

— Он считал, что я стала между вами?

Йен кивнул.

— Да, но это неправда. Мы с ним все равно разошлись бы рано или поздно.

Маргарет пристально взглянула на супруга.

— Из‑за «призраков»?

Йен мысленно выругался.

— Ты и это слышала?

Маргарет кивнула.

— Именно поэтому ты никогда не рассказывал мне о своих делах? Ты действительно один из знаменитых «призраков» Брюса? — Теперь она наконец‑то поняла… Что ж, неудивительно, что муж так стойко молчал. — А те люди в лагере, о которых я тебя спрашивала… Я почти сразу поняла, что в вас во всех есть что‑то странное. Но я и подумать не могла, что вы… — Она немного помолчала. — Я не сомневалась, что ты возьмешься за самое опасное дело, из‑за этого очень на тебя разозлилась, но сейчас… — Она внезапно умолкла.

Йен, всматриваясь в лицо жены, спросил:

— «Сейчас» — что?

— Сейчас я горжусь тобой.

Он широко улыбнулся.

— Правда?

Маргарет ткнула его пальцем в грудь.

— Не надо так открыто выражать довольство собой. Я еще не сказала, что прощаю тебя.

Йен поднес к губам руку жены и нежно поцеловал — жест, не лишенный романтики.

— Но ты же действительно простишь меня, Мэгги, да? Поверь, мне очень жаль. Мне следовало знать, что ты никогда не предашь моего доверия — пусть даже все указывало на обратное. Я знал это, но мне потребовалось время, чтобы осознать.

Маргарет кивнула.

— Думаю, сейчас я понимаю, почему ты так упорно держал меня в неведении. — Она немного помолчала. — Полагаю, ты должен был решить, что можно мне рассказать, а что нет. Но меня ведь никогда не интересовали подробности. Просто мне хотелось стать частью твоей жизни и чувствовать, что я кое‑что для тебя значу.

Йен откровенно удивился.

— Конечно, значишь. Я все время думал о тебе, и только из‑за тебя постоянно стремился домой. Лишь мысли о тебе помогли мне окончательно не погрузиться во мрак войны. Без тебя все остальное теряет смысл. — Должно быть, на красивом лице Маргарет отразилось недоверие, потому что Йен расхохотался. — Если не веришь мне, спроси Ламонта. Он может подтвердить, что все шесть лет нашей разлуки мой характер оставался отнюдь не солнечным. Без тебя… — Он умолк, подбирая слова. — Без тебя мир становится темнее. Потому что ты — мой свет.

Маргарет улыбнулась.

— Как мило…

Йен изобразил возмущение.

— Мэгги, дорогая, только не произноси таких слов при посторонних, особенно — при Ястребе.

— Кто это?

— Максорли.

— Боевые клички! — поняла Маргарет. — У тебя тоже такая есть?

— Гарпун.

Она вспомнила слова на его руке.

— Татуировка, да?

Йен кивнул и сменил тему:

— Почему ты решила вернуться?

Маргарет вздохнула.

— Эхану здесь понравилось. Он не хотел уезжать, и я, как следует подумав, поняла, что тоже не хочу. Я не желаю постоянно совершать одни и те же ошибки, поэтому решила вернуться и вбить немного здравого смысла в твою умнейшую, но упрямую голову.

— Уверяю, я далеко не всегда умен — особенно в тех случаях, когда речь идет о тебе.

Их взгляды встретились, и оба вспомнили тот день много лет назад, когда они полюбили друг друга и поженились, подтвердив свой брак физической близостью, причем произошло это всего за несколько часов. Маргарет улыбнулась, глядя на мужа полными слез глазами.

— Как жаль, что мы потеряли так много времени, — прошептала она.

Йен обнял жену.

— Мне тоже жаль. Но у нас еще целая жизнь впереди. Мы вполне успеем наверстать упущенное. Начнем прямо сейчас.

Маргарет засмеялась и, позволив мужу отнести ее в постель, воскликнула:

— Какой ты у меня все‑таки умный!

Гартланд, Галлоуэй, 15 февраля 1315 года

Йен не хотел сюда приезжать. Воспоминания были слишком неприятными, боль — слишком острой, а призраки прошлого — слишком отчетливыми. Прошедших лет оказалось недостаточно, чтобы все забыть, но он знал, как важен для Мэгги этот визит, поэтому согласился приехать туда, где было пролито так много крови.