в стенки штырях. Лестница вывела в клетушку с дверью, по полу тянуло сквозняком.

После всего предыдущего «Прыжок хамелеона» сквозь дубовые доски – сущий пустяк, в этот раз «Бархатный привратник» без остатка погасил судороги.

– Мы теперь тренированные! – ухмыльнулся Дирвен.

Снова извилистый скальный коридор – найди дюжину отличий от коридора, который остался по ту сторону двери. Наконец впереди забрезжил свет. После блуждания в потемках розовеющее над горами вечернее небо слепило до рези в глазах.

– Бегом придется. Наверняка тут еще что-нибудь…

Взломщик кивнул. Бледный, осунувшийся, перемазанный. Дирвен и сам выглядел не лучше.

У одного «Пятокрылы», у другого «Скоробег». И гляди в оба, чтобы не навернуться. Они помчались прочь от скалы, что-то неслось за ними по пятам – ни времени, ни сил оглядываться. Зато впереди виднелась застывшая на возвышении серая фигурка. Охотница ждет, лишь бы добежать до нее раньше, чем погоня настигнет. Не оборачиваясь, Дирвен ударил назад «Пчелиным горохом», потом «Веселым градом», однако топот и шорох за спиной не стихали. На бегу схватил Кема за руку – «Пятокрылы» быстрее «Скоробега», а так он сможет придать напарнику дополнительное ускорение. Открылось второе дыхание, в ушах свистел ветер.

До Охотницы оставалось с полсотни шагов, когда у нее из рукавов вылетела пара мерцающих дисков. Обогнув амулетчиков, эти молниеносные штуковины с чем-то встретились. Криков не было, но донесся хруст, бульканье, звуки падения. Пусть помощница Акетиса не могла преодолеть созданный Нетопырем барьер, это не мешало ей использовать свое оружие.

Задыхаясь, амулетчики рухнули на землю у ног Охотницы. Под ребрами ныло, легкие едва не рвались в клочья.

– Мы поимели… – прохрипел Дирвен.

Кем молчал, но глаза у него победоносно блестели, несмотря на измученный вид.

После того как отдышались, произошло странное. Взломщик кое-как встал, расстегнул поясную сумку и вытащил ту штуковину – что-то вроде яйца в пятнах засохшей крови. Вместо того чтобы попросту отдать это своей жуткой спутнице, он повернулся к ней спиной и швырнул добытое через левое плечо, а та поймала в воздухе и спрятала в бездонный рукав.

– Такие правила, – пояснил Кем в ответ на недоуменный взгляд Дирвена.

– Теперь дело сделано, – удовлетворенно произнесла Охотница скрипучим голосом.

– Теперь вы сможете убить этого гада?

– Я не убиваю людей. Я прихожу за теми, кто уже умер. Но он больше не сможет играть в прятки со смертью.

Дирвен наконец-то увидел, кто их преследовал: среди камней лежали вповалку то ли овечьи, то ли козьи туши, их было пять или шесть, возле них опустился на камень ястреб-падальщик. Арнахти для охраны своего тайника использовал животных? Или это тоже бывшие люди, которых он превратил в домашнюю скотину и заклял на охрану? Так или иначе, для них все закончилось. На всякий случай Дирвен пожелал им добрых посмертных путей.

Несмотря на все перенесенные мытарства, ему давно уже не было так хорошо. Или нет, все-таки было – после того как они с рыжим Тьеку из ямы вытащили.

Эх, если б не каверзы Рогатой Госпожи, все в его жизни сложилось бы по-другому.

Шагать навстречу закату и просто смотреть – на деревья, на птиц, на траву, которая где по колено, а где по пояс, на небо с драконьими облаками... Главное, не вспоминать о том, что осталось позади. Потому что здесь тот случай, когда ничего не изменишь.

Если б дело стало за тем, чтобы отправить в серые пределы пару-тройку упырей вроде Арнахти, те уже ковыляли бы по тропам мертвых. А если в этих краях все друг другу упыри? Или пусть не все, но большинство?

Хантре ограничился тем, что сломал челюсть почтенному бербетунскому магу, который объяснил ему ситуацию и принялся расхваливать преимущества местного уклада.

После чего по улочке меж глухих саманных заборов направился в ту сторону, где начиналась Кукурузная Прорва. Его бегом догнала Хеледика:

– Вместе пойдем!

– Тебе лучше с караванами добраться до железной дороги. Неизвестно, что в этой прорве. А мне тут задерживаться нельзя, иначе сорвет.

– Я с тобой. Если понадобится, я и без магии смогу за себя постоять. В Ложе меня кое-чему научили.

Ясно, что отговаривать ее бесполезно.

Они уже вышли из города через западные ворота – те были заперты, но Хантре вынес створки магическим ударом – когда с ним опять связался Тейзург.

«Ты вовремя, нам нужны съестные припасы и снаряжение для пешего путешествия без магии, на несколько дней».

«Я же просил – закройся! Ты когда-нибудь научишься меня слушать?! Много трупов оставил в этой дыре? Ладно, не рассказывай, по своим каналам узнаю. По крайней мере, не пересекай границу прорвы, пока не получишь все необходимое. Хотя бы это ты можешь мне обещать?»

«Когда такой конченый псих, как ты, начинает рассуждать с позиций здравого смысла...»

«У него это весьма хорошо получается, в отличие от тебя», – не остался в долгу Эдмар.

«Ага, пока дело не касается твоих навязчивых желаний».

«Где вы находитесь?»

«За воротами, на пути к Кукурузной Прорве».

«Сейчас соберу все что нужно. А потом, когда встретимся, тебе все-таки придется меня выслушать. И прими к сведению, если спустя восьмицу ты не выйдешь из прорвы живым, туда явится армия наемных головорезов, которая истребит все, что шевелится».

«Ты спятил? Ты это всерьез?»

«А ты сомневаешься, после стольких лет супружеской жизни? Не все же тебе меня шантажировать. Если позволишь кому-нибудь себя убить, пеняй на себя», – даже не видя физиономии Тейзурга, можно было представить, как пакостно он ухмыляется.

Не было сил с ним спорить. Все силы уходили на то, чтобы удержать под контролем полыхающую ярость.

В Шибевате всем девочкам в возрасте до десяти лет наносят ритуальное увечье – поверхностное, но болезненное, вдобавок повреждающее энергетическую систему организма. В результате возникает тот самый эффект пробитой консервной банки: естественная защита взломана, любой упырь может воспользоваться. От народца и от едоков из Хиалы шибеваток защищают обереги, то-то оберегов на них побольше, чем монет в ожерельях у сурийских танцовщиц. Влияет ли этот ритуал на магические способности искалеченных? Скорее всего, да, Хеледика тоже склонялась к такому выводу.

– Это потайные женские дела, мы в это не вмешиваемся, – степенно огладив бороду, заявил уважаемый в городе маг, у которого Хантре потребовал объяснений. – Сами они промеж себя это делают, у наших женщин испокон веков такой обычай.

– И если они откажутся от этого обычая, вы не станете возражать?

– Да зачем же