отказываться, если это во благо? Без этого девочку замуж никто не возьмет, и в служанки не возьмут, люди судачить о ней будут, пальцем показывать. Кому же охота, чтоб о твоей дочери говорили дурное? И если рассудить, лучше, чтоб у них было поменьше прыти…

Впечатавшись спиной в стенку, маг охнул и схватился за челюсть. По саманной кладке разбежалась сеть трещин.

Надо уходить, стукнуло в висках. Пока… Пока не стало поздно. Пока все тут живы.

Хеледика метнулась следом. Позади закрутился, прикрывая их, пылевой смерч. Желающих броситься в погоню не нашлось.

Граница прорвы выглядела, как неказистая изгородь посреди травяного раздолья. Никого такая преграда не задержит, поставили для наглядности.

Они шагали, пока не стемнело, никто их не преследовал. Возможно, за это надо сказать спасибо Тейзургу, но его сейчас ни о чем не спросишь. Из прорвы обмениваться мыслевестями невозможно.

Зато здесь тихо: ни чужих эмоций, ни магических отголосков, ни бесконечной путаницы разветвляющихся вероятностей. Все это осталось по ту сторону покосившейся изгороди.

Их как срубило, даже ужинать не стали. Наутро, когда проснулись, солнце уже вылезло из-за горы на востоке и просвечивало заплывшим глазом сквозь облачную хмарь, которую нагнал Харнанва за компанию с Забагдой.

Охотница сидела на камне серым изваянием. Если Нетопырь и присылал ночью кого-то еще по их души, те не захотели с ней связываться и убрались ни с чем.

Распрощаться бы с недавними союзниками сразу после завтрака, а Дирвен за каким-то чворком задержался. Кем и давай донимать его душеспасительными беседами. Мол, ты наворотил много такого, чего не стоило делать, но сейчас самое время остановиться, подумать и свернуть с этой дрянной дорожки на благую дорогу. Мол, это твой шанс, разве сам не видишь, мы не случайно тут встретились. Мол, обратись к Свету, попроси у Акетиса для себя суда и искупления, если молиться от чистого сердца, тебя услышат, и дальше или вместе будем выполнять разные поручения во имя Света, или тебя пошлют кого-нибудь спасать, ты же на самом деле хороший парень, так воспользуйся возможностью все изменить…

– Оставь свои проповеди для придурков, – скривился Дирвен. – О себе позаботься, я и так не пропаду.

Собрал пожитки и зашагал прочь. Кем порывался еще что-то сказать, но он даже не оглянулся.

Обрыдаться, какой дельный совет: искупи вину! А если он ни в чем не виноват? В том, что вокруг него происходило, виновата Ложа, и Чавдо Мулмонг, и Лорма, и Хеледика, и овдейские власти, и Эта Сволочь, а больше всех – Рогатая Госпожа, с пеленок его невзлюбившая.

И не собирается он совать голову в очередной хомут. Ха, разбежались… С него хватит.

Нугойра наблюдала за ними, притаившись за скоплением валунов. Концы спутанных черных волос рассыпались по земле, юбка извозилась, лиф на спине лопнул по шву. Скоро ей придется подыскивать себе новую человеческую одежку, зато нынче она повеселится! Старая демоница со своим монашком и тот паренек, что посмазливей, разошлись в разные стороны. Похоже, насовсем разошлись.

Подобрав рваный подол, горная дева стремглав пересекла открытое место – словно порыв ветра над склоном пронесся. Укрывшись за кустарником, оглянулась: Охотница в ее сторону не глядит, толкует о чем-то со своим спутником. А второй юнец, который уходит прочь от них с презрительной усмешкой на конопатой физиономии, достанется Нугойре! Пусть он обладает силой и весь увешан магическими штучками, перед горной девой ему не устоять.

Она возбужденно хихикнула, предвкушая веселье. Лишь бы парень не увидел раньше времени ее ноги, заросшие звериной шерстью.

Кемурт хотел догнать Дирвена, вдруг все-таки получится найти нужные аргументы, но Охотница его остановила.

– Не надо. Ни в чем ты его не убедишь. Уж поверь, я всяких повидала.

– И что теперь с ним будет?

– Об этом ничего сказать не могу.

Взломщик уселся на сложенный плед, с которого перед тем вскочил. У него-то все неплохо. Задание он выполнил. И раздобыл в кладовке Нетопыря кошель денег, который отдаст бабушке с дедушкой – на днях он отпросится их навестить. «Солнечный проводник» снова у него, да к тому же служителя Акетиса ни одна тварь в Хиале не тронет, разве что кто-нибудь напугать попытается, так что он самостоятельно доберется до Абенгарта по тропам Нижнего мира. И со Шнырем, как сказал Хантре, в новой жизни все будет в порядке. Повидаться бы еще с Хеледикой… Хотя он сам запутался, в кого влюблен: в песчаную ведьму – или в Таль, которой на самом деле не было.

– Он ведь не конченый мерзавец.

– Когда заправлял в Аленде, был конченым мерзавцем. Или ты забыл?

Охотница беспощадна не только в действиях, но и в словах. Говорит, как ножом полосует.

– С этим я согласен, но сейчас-то он проявил себя не как мерзавец.

– Вопрос, что перетянет – то или это.

– Даже в демонах иногда перетягивает не тьма, а что-то другое. Вы же, например, были раньше демоном Хиалы…

– Тут ошибаешься. Не все помощники Акетиса по происхождению демоны.

– Я думал… Извините.

– Давным-давно жила на свете девочка, не обделенная магическими способностями, – произнесла Охотница скрипучим голосом, проигнорировав извинение – она не придавала значения таким вещам. – И важнее всего для этой девочки была справедливость. Если она узнавала о том, что кто-то с кем-то дурно поступил, у нее душа горела, и пуще всего ей хотелось наказать виновника. Вот скажи, если бы ты шел по улице и увидел, что кто-то ударил старика, или пнул котенка, или поджег дом да пустился бежать, ты бы что сделал?

Блеклые мерцающие глаза уставились на Кема в упор из-под капюшона.

– Помог бы тому, кто пострадал… Позвал бы людей, чтобы потушить пожар… Что же еще?

– Вот-вот, что же еще. А девочка, о которой я говорю, кинулась бы в погоню за негодяем. Для нее главным было не помочь пострадавшим, а воздать по заслугам тому, кто совершил злодеяние. Она дожила до преклонных лет и всегда поступала согласно своим принципам. Или согласно своей охотничьей страсти – пожалуй, такое определение будет вернее. Бывало, что ее проклинали близкие тех, кому от нее поделом досталось, а когда она умерла, кое-кто пожелал ей предстать перед судом Акетиса.

– И что произошло дальше? Разве Беспристрастный осудил ее?

– Беспристрастный предложил ей работенку, – усмехнулась Охотница. – Это был не приговор, а предложение, от которого она не смогла отказаться. Никто ее не неволил, у нее был выбор. Вот