Возможно, мне не удается передать весь юмор происходящего,но это действительно очень смешно; странное, но приятное занятие — пытатьсяраспутать клубок. А может, мне просто нравится сюрреалистический этап в моейжизни, потому что я влюбляюсь, а когда влюбляешься — мир всегда кажетсяпрекрасным, какой бы безумной ни была реальность.

Мне всегда нравился Фелипе. Но за этот месяц — август — егоучастие в саге с домом Вайан сближает нас, как настоящую пару. Ведь егосовершенно не касается, что произойдет с этой чудаковатой врачевательницей сБали. Он — деловой человек Прожил на Бали пять лет, и все это время емуудавалось не слишком близко соприкасаться с личной жизнью и сложными ритуаламибалинезийцев — и вот он вдруг идет рядом со мной через грязные рисовые поля ипытается отыскать священника, который выбрал бы для Вайан благоприятный день…

— Пока ты не появилась, моя жизнь была идеальноскучной, — все время повторяет он.

Фелипе действительно было скучно на Бали. Он пребывал вапатии и убивал время, как персонаж романов Грэма Грина. Но праздности пришелконец в ту минуту, как мы познакомились. Теперь, когда мы вместе, Фелиперассказывает мне свою версию истории нашего знакомства, и это чудесный рассказ,который я никогда не устану слушать, — о том, как он увидел меня в тотвечер на вечеринке, я стояла к нему спиной, и, еще прежде чем я повернулаголову и он увидел мое лицо, он понял в глубине души: «Это моя женщина. Ясделаю все, чтобы ее заполучить».

— И это оказалось просто, — говорит он. — Мневсего-то понадобилось просить и умолять каких-то несколько недель.

— Ты не просил и не умолял.

— Неужели ты не замечала?

Фелипе вспоминает, как в первый вечер мы пошли танцевать ион смотрел, как меня тянет к тому красавчику из Уэльса. Его сердце упало, когдаон увидел, как разворачиваются события, он подумал: «Я так стараюсь соблазнитьэту женщину, но сейчас молодой смазливый парень уведет ее у меня, и из-за негов ее жизни возникнет столько осложнений, — а если бы она знала, скольколюбви я могу ей предложить».

И это так Фелипе заботлив от природы, и я чувствую, что онсловно вертится вокруг меня по орбите, а я — главное направление на егокомпасе. Он становится моим рыцарем-защитником. Фелипе из тех мужчин, комуобязательно нужна женщина, но не для того, чтобы заботились о нем, а чтобы унего появился кто-то, за кем можно ухаживать, кто-то, кому посвятить себя. Стех пор как они с женой разошлись, у него не было таких отношений и ончувствовал себя потерянным, однако теперь, когда у него есть я, все сновавстает на места. Мне очень нравится его отношение. Но оно и пугает меня.Иногда, когда он готовит мне ужин внизу, насвистывая беззаботную бразильскуюсамбу, и кричит: «Дорогая, хочешь еще бокал вина?» — а я тем временемпрохлаждаюсь наверху с книжкой, я невольно задумываюсь, способна ли статьчьим-то солнцем, смыслом чьей-то жизни. Есть ли в моей жизни центр, чтобы ямогла стать центром чьей-то вселенной? Но когда я наконец заговорила об этом сФелипе, он ответил:

— А я просил тебя становиться таким человеком, милая?Просил быть смыслом моей жизни?

Мне тут же стало стыдно за свое тщеславие, за то, что яподумала, будто он хочет остаться рядом со мной вечно, чтобы до конца жизнипотакать моим капризам.

— Извини, — ответила я. — Я немножко задраланос, да?

— Немножко, — согласился он и поцеловал меня вухо. — Но не слишком. Дорогая, конечно, нам стоит поговорить об этом,потому что от правды не убежишь, — я безумно влюблен в тебя. — Япобледнела, и он быстро обратил все в шутку, пытаясь меня успокоить: — Я говорючисто гипотетически, конечно. — Но потом добавил совершенно серьезно: —Сама посуди: мне пятьдесят два года. И поверь, я уже успел понять, как устроенмир. Я вижу, что ты не любишь меня так сильно, как я тебя, но, если честно, мневсе равно. Ты почему-то вызываешь во мне те же чувства, что мои дети, когда онибыли маленькими, и от них не требовалось меня любить — это я должен был любитьих. Твои чувства зависят от тебя, но я люблю тебя и буду любить всегда. Дажеесли мы никогда больше не увидимся, ты вернула меня к жизни, а это многоезначит. И конечно, мне хотелось бы прожить рядом с тобой всю жизнь.Единственная проблема в том, что я не знаю, что за жизнь будет у нас на Бали.

Меня это тоже беспокоит. Понаблюдав за экспатами, живущими вУбуде, я с полной уверенностью могу заявить, что такая жизнь не для меня. Все,кто живет в этом городе, — люди с одинаковым характером — европейцы иамериканцы, — которых так потрепала жизнь, что они совсем опустили руки ирешили зависнуть на Бали на неопределенный срок. Ведь здесь можно сниматьпотрясающей красоты дом всего за двести баксов, взять себе молоденькогобалинезийского любовника или любовницу, пить до полудня, не вызывая осужденияокружающих, и даже зарабатывать кое-какие деньги, занимаясь, к примеру,экспортом мебели. Но в общем и целом, эти люди занимаются здесь одним и тем же:обеспечивают себе такую жизнь, в которой с них никогда и никто больше ничего неспросит. И не думайте, что это отбросы общества. Нет, речь идет об оченьдостойных людях разных национальностей, не лишенных таланта и интеллекта. Нотакое впечатление, что все, кого я здесь встречаю, когда-то были кем-то (какправило, имели семью и работу); теперь же их объединяет лишь отсутствие одногокачества, от которого они отказались полностью и навсегда: амбициозности. Стоитли говорить, что пьянство тут весьма распространено.

Разумеется, чудесный балинезийский городок Убуд — не худшееместо на Земле, где можно прожигать жизнь, не обращая внимания на течениевремени. В некотором роде Убуд напоминает такие городки, как Ки-Уэст во Флоридеили мексиканскую Оахаку.[49] Большинство экспатов даже не могуттолком ответить на вопрос, как давно они здесь. Мало того, они даже не знают,сколько времени прошло с тех пор, как они переехали на Бали. Впрочем, они неуверены и в том, живут ли здесь вообще или нет. Они существуют вне времени ипространства, ни к чему не привязаны. Кому-то нравится думать, что они живутздесь временно, переключив мотор на холостой ход на светофоре и поджидая сменысигнала. Но, когда встречаешь человека, прожившего здесь семнадцать лет,невольно задаешься вопросом: а реально ли вообще отсюда уехать?

Их праздная компания очень приятна — долгие воскресные дниза бранчем, шампанским и разговорами ни о чем. И все же в таком окружении я чувствуюсебя, как Дороти на маковых полях в стране Оз. Будь осторожна! Не усни на поледурманного мака, иначе так и продремлешь здесь всю жизнь!

Так что же станет со мной и Фелипе? Теперь, когда я иФелипе, похоже, превратились в «мы с Фелипе»? Недавно он признался: «Порой яжалею, что ты не заблудившаяся маленькая девочка, которую можно было быподхватить на руки и сказать: пойдем, теперь ты будешь жить со мной, я станузаботиться о тебе до конца жизни. Но ты не маленькая девочка. Ты женщина, утебя есть карьера, есть амбиции. Ты — как улитка: носишь свой домик на спине.Ты должна сохранить эту свободу как можно дольше. Но я вот что хочу сказать:если тебе нужен твой бразилец, он здесь. Я принадлежу тебе».