«малое число» по-немецки и по-голландски. В удостоверение приобретенных познаний Волковы представили свидетельства: Григорий от «математического, гисторического и географического учителя в Парижской королевской академии Филиппа Гутара», а Борису выдал свидетельство названный в переводе текста свидетельства так: «нижеписанной королевской парижской академии состав (член?) и математических наук и самые физики в городе учитель, королевским привилиям к сим наукам удостоенный — Паран». Григорий и младший Волков, Петр, служили потом переводчиками в Посольском приказе и посылались за границу при посольствах[491].

В том же 1699 г., когда в Голландию отправились с отцом братья Волковы, в Прусскую и в иные земли был отпущен сын думного дьяка Андрея Андреевича Виниуса стольник Матвей Виниус «для совершеннейшего изучения латинского и немецкого языков и иных наук». Он обучался в Саксонии, а затем побывал в Берлине и Кенигсберге[492].

Вот случаи выездов и посылок русских людей за границу для обучения, которые можно наблюдать за 1692–1699 гг., и этими наблюдениями подтверждаются слова «Поденной записки» о том, что Петр «того же времени», т. е. около 1699 г., не только дал позволение подданным ездить за границу для обучения, но даже и понуждал их к тому. После 1699 г. выезды русских людей за границу с образовательными целями учащаются. За границей появляются целые отряды обучающейся русской молодежи. Входит в обычай ездить за границу для усовершенствования в науках и просто для путешествия. Правительство такие путешествия действительно поощряет. Ко второй половине XVIII в. заграничное путешествие сделается в русском обществе не только любимым удовольствием, но даже увлечением, приобретет настолько широкое распространение, что правительство, так поощрявшее при Петре путешествие за границу, будет находить в нем опасность и начнет его стеснять и ограничивать.

Брадобритие и одежда западного покроя

Новая книга, переведенная с одного из западноевропейских языков, и новая школа, в которой преподавали вывезенные из-за границы учителя-иностранцы, должны были служить средствами сближения русского общества с западноевропейским, с которым русские люди вступали в непосредственное общение, выезжая все в большем числе за границу. К числу средств сближения с западноевропейским миром, каким были книга, школа и путешествие за границу, следует отнести также распоряжения, касавшиеся обличья и внешнего вида русских людей, упоминаемые «Поденной запиской» и относимые ею к 1699 г. «Тогда ж, — читаем в „Записке“, — за благо рассудил старинное платье российское (которое было наподобие польского платья) отменить, а повелел всем своим подданным носить по обычаю европейских христианских государств; такожде и бороды повелел брить»[493].

Брадобритие, как мы уже видели выше[494], началось резкой выходкой Петра на другой же день по возвращении его из-за границы, 26 августа 1698 г., когда он, взяв ножницы, стал сам обрезать бороды явившимся в Преображенское поздравить его с приездом боярам (такие сцены повторялись и впоследствии), но значительная часть русского общества, в особенности молодая его часть, охотно последовала бы воле царя и его примеру добровольно. Еще при царе Федоре так распространился при дворе обычай брить бороды и оставлять одни усы, что патриарх Иоаким счел необходимым выступить со «Словом» против этого «псовидного» безобразия, до какого, по его мнению, доводило русских людей бритье бород. Вооружался против этого обычая и патриарх Адриан; но патриаршие увещания плохо действовали. По возвращении царя из-за границы, когда его желание, чтобы не носили бород, стало явным, в придворном кругу бороды быстро исчезли. Но когда его воля относительно брадобрития была впервые оформлена в виде общего распоряжения, в виде указа, коснувшегося всего общества, неизвестно. От 207 г. (1698–1699 гг.) сохранился экземпляр бородового знака — небольшая металлическая бляха, служившая квитанцией в уплате денег за право ношения бороды, и поэтому есть основание думать, что в конце 1698 или, вернее, в 1699 г. указ об обложении бород уже состоялся. Законодательство действовало против бороды фискальным путем, сделав ее предметом обложения, и, таким образом, принуждало с нею расставаться, достигая сразу двух целей: и сокращения числа бородатых людей, так как одни, конечно, предпочитали с бородой расстаться, чем платить за нее деньги, и пополнения казны, так как другие предпочитали заплатить деньги, чем расстаться с украшением, каким приверженцы старины считали бороду. Цесарский резидент Плейер в донесении в Вену от 24 января 1701 г. говорит о состоявшемся обложении бород, по которому знатные и богатые должны были платить по 50 руб. за бороду, обыкновенные же люди — по 2 гривны. По мнению Плейера, этот налог должен был доставить казне значительную сумму, потому что, как он говорит, иной не только отдаст 50 рублей, но и скорее отдаст самую голову, чем расстанется с бородой[495].

По этим словам Плейера можно предполагать, что незадолго перед его депешей от 24 января 1701 г. (точнее, в промежуток времени между двумя его депешами: одной от 20 декабря 1700 г., в которой он еще ничего не говорит о брадобритии, и другой от 24 января 1701 г., в которой он извещает свое правительство о состоявшемся обложении бород) и был издан второй указ о пошлинах с бород, если первый указ, о котором свидетельствует бородовой знак 207 г., относить к концу 1698 или к 1699 г. Но и этот второй указ 1700 или начала 1701 г. до нас не дошел. Первый дошедший до нас в официальном тексте указ о брадобритии относится уже к более позднему времени, к 16 января 1705 г. Указ этот предписывает всем брить не только бороды, но и усы. Замечательно, что, при перечислении тех, кого касается это постановление, не упоминаются думные и ближние люди, это потому, конечно, что в придворном кругу к тому времени уже бород и усов не носили. Исключение сделано только для священнослужителей: священников и дьяконов — конечно, добавим, и монашества; остальные общественные группы все привлечены к обложению за право ношения бороды, причем различные цифры обложения устанавливаются по этим общественным группам: «а буде кто бород и усов брить не похотят, а похотят ходить с бородами и с усами, и с тех имать» со всякого рода служилых людей московских и городовых по 60 руб. в год, с гостей и с первой статьи гостиной сотни по 100 руб., с двух низших статей гостиной сотни и с посадских людей первых двух статей — лучших и середних — по 60 руб., с третьей статьи посадских людей — молодших, а также с церковных причетников, с боярских людей (холопей) по 30 руб. в год. Пошлину предписывалось платить в Москве в приказе Земских дел, в городах — в приказных избах. Своеобразным свидетельством уплаты пошлины служит медный знак, который бородачи должны носить на себе, причем за получением этого знака