у тебя какая-то повышенная скорость излечение, которая позволила тебе заживить раны за час, — продолжила она, и я честно не знала.

Раньше, когда я была ранена, медицинская помощь всегда оказывалась незамедлительно.

— То, что я знаю, это то, что обе этих вещи значат, что ты не человек, и не похоже, чтобы Зейн преувеличил, принеся тебя сюда. Это не так.

— Я прошу не согласиться с последним пунктом, — вздохнула я. — Но я человек. Отчасти.

— Но ты не наполовину демон, — сказала она.

— Нет, — подтвердил Зейн. — Дез знает. И Николай, но я не могу…

— Я чёртова Истиннорождённая, — сказала я, устав ото лжи, и в чём смысл?

Её муж знал, и где-то был ещё один Истиннорождённый. Чёрт, могла быть целая лига Истиннорождённых, и я не знала правила их игры.

Зейн долго смотрел на меня.

— В самом деле, Тринити?

Я пожала плечами, затем скорчила гримасу, от чего Зейн, казалось, был готов заставить меня лечь.

— Ты… Ты наполовину ангел? — прошептала Жасмин, приложив руку к груди. — И это… — её глаза метнулись к Зейну. — Ты её Защитник?

— Да, мы связаны на веки вечные, — пробормотала я.

— Боже, я никогда бы не подумала… я имею в виду, что больше нет Истиннорождённых.

— Да, мы тоже так думали, — пробормотал Зейн.

Лицо Жасмин выразило замешательство, но Зейн продолжил:

— Мы пытались сохранить это в тайне.

Я подняла брови в ответ на это.

— Я ничего не скажу. Я имею в виду, что я собираюсь поговорить с Дезом, потому что ты сказал, что он знает. Но в другом случае я бы не стала, — она засмеялась. — У меня так много вопросов.

— Я уверен в этом, но теперь ты знаешь, кто она, так что можешь сказать нам, что ты думаешь нам нужно делать? — сказал Зейн, возвращая беседу в прежнее русло.

— Ну, я не знаю насчёт ангельской крови, но я не думаю, что нам придётся волноваться о кровоизлиянии в мозг, — сказала она, и я сморщила нос. — Но учитывая, что она была без сознания, её человеческая половина, возможно, испытала серьёзное сотрясение мозга. Ей нужно поберечься пару дней.

Пару дней?

Я не знала, как Зейн вывел Жасмин из комнаты, или сколько это заняло, потому что я провела время, готовясь к большому спору, который, как я знала, приближается.

Как только мы остались одни, и он повернулся ко мне, я сказала:

— Я не буду беречься пару дней. Мы только что узнали, кто такой Предвестник, и эти туннели кажутся важными. Я ни за что не буду проводить дни в постели, когда через несколько часов со мной будет всё отлично.

— Ты не знаешь, будет ли всё отлично через несколько часов, — он сел на кровать. — Ты когда-нибудь была без сознания больше часа?

— Ну, нет, но я знаю, что не надо быть прикованной к постели.

— Может быть, сорок восемь часов…

— Двенадцать.

— Двадцать четыре.

— Нет, — не согласилась я.

Зейн выглядел так, как будто хотел задушить меня, но сдержался. Слава Богу, потому что это привело бы к тому, что мне пришлось бы дольше пролежать в постели.

— Завтра. Ты будешь отдыхать весь день и всю ночь. Всё. И ты можешь использовать это время, потому что тебе нужно упаковать одежду, которая валяется по спальне. Мы переезжаем в новую квартиру во вторник.

Ух, ты. Я потеряла счёт времени.

— Может быть, завтра мы пойдём в туннели, днём, чтобы осмотреться и если мы попадём в потенциально опасную ситуацию, я побегу в противоположном направлении так быстро, как смогу.

Он шумно выдохнул через нос.

— А ночью я буду дома, паковать одежду, которая валяется по комнате.

— Это ложь, — он провёл пальцами сквозь волосы. — Не могу поверить, что ты даже сказала это с невозмутимым лицом, но ладно. Договорились, но я позвоню Роту. Я хочу подкрепления на случай, если Предвестник снова покажется.

Я кивнула, думая, что если Предвестник покажется, нам не нужно подкрепление. Нам нужна я и моя благодать.

— Ты знаешь, произошедшее сегодня было благословением.

— Не знаю, как ты можешь даже говорить это.

— Потому что всё время я думала, что моё зрение — это моя слабость. Из-за этого меня можно будет снять со счетов. И да, мне не нравится думать о моих глазах как о слабости, но теперь мне стыдно за то, что я когда-либо так думала, но я была не права. Не на этом я должна была сосредоточиться.

Зейн склонил голову на бок.

— О чём ты говоришь?

— Мои тренировки. Моя вера в то, что я не должна использовать благодать до тех пор, пока не придётся. Это моя слабость. Эти наставления сложно сломать. Когда я упала в туннель, я должна была сразу использовать благодать, но я этого не сделала, и он получил преимущество, — я уставилась на свои руки. — Я никогда не позволю этому произойти снова.

ГЛАВА 30

Поскольку был небольшой шанс, что у меня может быть сотрясение мозга, Зейн настоял на том, чтобы обращаться со мной, как с человеком, который находится на смертном одре.

Приехав в квартиру, я приняла душ, а Зейн ждал снаружи ванной с приоткрытой дверью. Я не знала, ожидал ли он, что я упаду в обморок и снова разобью голову о душевую кабинку, но с каждой минутой я чувствовала себя сильнее, и пульсация в затылке уменьшалась. Вымывать кровь из волос, однако, было не очень приятным занятием, от этого порез ныл, как будто оса пыталась спариться с моей головой.

Потом Зейн заманил меня в гостиную и заставил выпить бутылку воды. Он не хотел оставлять меня одну в спальне, по крайней мере, в ближайшие пару часов, и я втайне была рада его компании и мягкому мерцающему свету телевизора. После полной темноты туннеля я не думала, что смогу хоть на мгновение расслабиться в этой спальне, не включив все лампы.

Между нами всё было не так напряженно, как до того, как я упала в туннель, но я не была настолько глупа, чтобы думать, что это означает, что у нас всё хорошо. Но мне всё равно нравилось сидеть рядом с ним и не хотеть откусить ему голову, как самка богомола.

В какой-то момент я действительно заснула, и Зейн не мешал мне. Я проснулась несколько часов спустя, когда солнечный свет струился в окна, а мягкое одеяло было накинуто на мои плечи. От этого милого жеста у меня сердце заболело сильнее, чем голова.

Но я проснулась одна и не так,