— Как ты, милая?

— Испугалась, — ответила женщина со слабой улыбкой.

— Прости меня. Мне и в голову такое прийти не могло, — повинился капитан.

— Я знаю. Это не твоя вина. Но девочки…

— Мама, а мы и не испугались, мы знали, что папа придет и их всех убьет, — вдруг затараторила старшенькая.

— Героиня моя, — прошептал Залесский, целуя дочерей в макушки и пряча предательски заблестевшие глаза.

— Петенька, ты отвези нас домой, а сам дела заканчивай. Я же вижу, что у вас там еще что-то не доделано, — всхлипнув, сказала женщина.

— Да как же так, милая? Как же я вас одних теперь брошу? — зачастил капитан, не поднимая головы.

— Езжай, Петенька, езжай. Нам с девочками и помыться надо, и поесть, и еще много чего, после таких-то приключений. А вечером мы тебя ждать будем.

— Спасибо, милая. Ты у меня самая лучшая. Всегда это знал, — дрогнувшим голосом ответил Залесский и, высунувшись из машины, скомандовал водителю: — Поехали.

Грач прогрохотал подковами по мосту и, свернув на набережную, наддал ходу. Сильный жеребец мчался так, словно хотел обогнать ветер. И несмотря на всю серьезность ситуации, юный казак не мог не наслаждаться этой скачкой. Привстав в седле, он склонился к конской гриве и буквально слился со своим скакуном. Груженная углем телега выкатилась из переулка на набережную, и прогуливавшиеся по берегу дружно ахнули, ожидая, что сумасшедший ездок сейчас столкнется с неожиданным препятствием и попросту разобьется, но Грач, азартно всхрапнув, попросту перелетел телегу и, приземлившись на другой стороне, снова прибавил ходу.

Еще двадцать минут такой гонки, и вороной, пролетев кладбище, остановился у двух брошенных пролеток. Сидевший в одной из них хорошо одетый мужчина окинул соскочившего с коня парня удивленным взглядом и, чуть слышно хмыкнув, спросил:

— Вы, сударь, случаем, местом не ошиблись?

— Шепелявого к капитану ты посылал? — вместо ответа спросил Григорий.

— Так ты от синемундирника, — понимающе усмехнулся мужик. — А чего тогда один? Этих там восемь рыл насчитали.

— Чем вооружены?

— Револьверы, или еще чего такое, точно не скажу.

— Винтовок или карабинов нет?

— Нет, этого нет. Не видели, пока по городу катались. Но то не точно, врать не стану.

— Женщина жива?

— Была жива, когда сюда приехали, а сейчас… — мужик только плечами пожал. — Сам понимаешь, за этих я ручательства не дам.

— Странно, что они решили сюда ехать. Зачем, как думаешь? — вдруг спросил Гриша, глядя ему в глаза.

Вздрогнув от этого жесткого, гипнотизирующего взгляда желтых глаз, мужик растерянно поскреб подбородок и, уверенно ткнув пальцем куда-то дальше по дороге, предположил:

— Из города им не вырваться было. Но раз они сначала в порт поехали, значит, там корабль у них. А к кораблю проще всего по воде подобраться. Там выше по течению рыбачья деревня есть. Можно баркас нанять. Ну, или украсть, если сильно надо. А потом можно было бы на том баркасе к нужному кораблю доплыть, раз уж в порт не попасть.

— Похоже, — помолчав, кивнул Гриша.

Осмотревшись, он мрачно оглядел свое одеяние и, скривившись, проворчал:

— Вот ведь павлин в курятнике. И как прикажешь в этом по лесу ходить?

— Там подлесок густой. Да и стемнеет скоро, — позволил себе высказаться мужик, которого еще потряхивало от взгляда парня.

— Тоже верно. И где они засели?

— Вот две березы, видишь? Правее них ложбина, а в ней ручей. В той ложбине и зажали.

— Добре. Людям своим скажи, чтобы в драку не лезли. А как солдаты подойдут, можете уходить. И еще, проследи, чтобы они клешни свои в своих карманах держали. Иначе… капитан еще толком и не оттаял. Поотрывает.

— Ты хоть коня тогда привяжи, — буркнул, насупившись, мужик, кивнув на бродящего вдоль дороги Грача. — Уйдет, а нам потом отвечай.

— Не уйдет. Он теперь от этих пролеток и сам не отойдет, пока я не приду. И других к ним не подпустит. Ученый.

— Это что ж у тебя, жеребец заместо собаки? — удивился мужик.

— С таким зверем и собака не нужна. Казачья выучка. Слыхал про такую?

— Мать твою через колено да мордой по столу, — выругался мужик, опасливо покосившись на жеребца.

— Вот-вот. Так что, если не хочешь кого из своих потерять, пусть подальше держатся.

— Не изволь беспокоиться. Прослежу, — решительно кивнул мужик.

— Добре. Тогда пойду, гляну, чем там эти господа заняты, — протянул Гриша и, глубоко вздохнув, бесшумно скрылся в кустах. Только ветки чуть колыхнулись.

— От же бес! — восхищенно выдохнул мужик.

За свою бурную и полную всяческих приключений жизнь он повидал много разных людей, но впервые случилось так, что его до мокрых подштанников напугал парнишка, еще не начавший даже бороды брить. А ведь повидал он такого, что любой обычный человек и в страшном сне не увидит. Вспомнив тот холодный, немигающий взгляд, мужик зябко передернул плечами и, оглянувшись, еле слышно проворчал:

— Такому человека прирезать, что высморкаться.

* * *

Медленно сгущавшиеся сумерки были для Гриши чем-то сродни белому дню. Привыкший действовать в чернильной темноте южных ночей, он воспринимал белые петербургские ночи как ранний вечер. Первое время даже спать не хотелось. И вот теперь, скользя бесшумной тенью сквозь кусты, он настороженно всматривался и вслушивался в происходящее вокруг. Но на так называемого часового его вывели не зрение и слух, а чуткий нюх.

Терпкий запах человеческого пота, смешанный с запахом крепкого табака, заставил парня замереть и удвоить осторожность. Медленно поведя головой из стороны в сторону, Гриша уловил направление и медленно улегся на землю. Теперь нужно было двигаться особенно тихо. Напуганные и загнанные в угол бандиты особенно опасны. Ведь в каждой непривычной тени им кажется враг, а значит, раздумывать, стрелять или нет, они не станут.

Двигаясь буквально по вершку в минуту, парень обошел место, где учуял сторожа, и чуть приподнявшись, всмотрелся туда, откуда и шел запах. Все оказалось так, как он и ожидал. Мужчина невысокого роста уселся прямо на землю за поваленным деревом и, вытянув шею, словно гусак, пытался рассмотреть, что происходит за деревом, в той стороне, где остались преследователи. Презрительно скривившись, Гриша плавно вытянул из ножен бебут и, сунув его за ремень сбоку, снова начал двигаться, подбираясь к часовому.

В густом подлеске пользоваться нагайкой, которую он не забыл прихватить, или метательным ножом, было опасно. Нагайка могла зацепиться, а для ножа мужчина сидел слишком неудобно. Так что парень принял единственно верное в данном случае решение. Подобравшись на расстояние одного прыжка, Гриша подобрал камешек и, достав кинжал, еще раз осмотрелся. Убедившись, что никто не собирается часового менять, он одним резким щелчком отправил камешек за дерево, и как только часовой вскинулся посмотреть, что это там шуршит, метнулся вперед.