с единственным исключением — по понедельникам до обеда на корабле проводилась «ППР» — партийно-политическая работа с личным составом.

Надо сказать, что партийно-политическая работа под руководством заместителя командира по политической части капитан-лейтенанта Н.М. Макшанцева проводилась на «Вспыльчивом» без свойственного тогда многим политработникам сверхусердия, порождающего формализм, фанатизм и прочие «измы», в том числе и идиотизм.

Традиционно, на кораблях советского военно-морского флота специалисты, особенно инженер-механики, в грош не ставили политработников, потому что в отличии от оных, сами вкалывали от побудки до отбоя, но на «Вспыльчивом» было иначе.

Матросы корабля с большим уважением относились к замполиту Макшанцеву. Наверное, это было связано с тем, что Николай Михайлович Макшанцев сам служил срочную и в годы войны был матросом-гидроакустиком в 5-ом Краснознаменном дивизионе малых охотников Кавказского оборонительного района Черноморского флота, и отлично понимал матросскую психологию. И офицеры высоко ценили человеческие качества Н.М. Макшанцева, его организаторские способности, благодаря которым, в кают-компании «Вспыльчивого» часто читались лекции по военно-морскому искусству, морским операциям Великой Отечественной войны, по Дальневосточному морскому театру, обсуждались проблемы воинского воспитания и дисциплины.

Служил командир БЧ-3 старший лейтенант В.К. Лоза «не за страх, а на совесть». Командир корабля капитан 2 ранга А.Н. Кривоносов, оценив его отношение к службе и реальное состояние дел в боевой части, в середине января 1954 года послал на старшего лейтенанта В.К. Лозу в кадры представление на очередное воинское звание капитан-лейтенанта.

«Да, милая Лида, — писал Виталий, — наконец-то на меня послали представление на каплея. В скором времени жду».

Как говорили тогда на флоте: «Капитан-лейтенант («каплей») — первое настоящее, истинно военно-морское звание, ибо такого звания нет в армии. Лейтенант — есть и в армии, и на флоте, старший лейтенант — и там и там, а вот капитан-лейтенант только на флоте».

О том, что старший лейтенант Виталий Лоза перегружен корабельными делами и служебными обязанностями говорят даты одного из его писем жене: собрался написать — 8 января, начал писать — 14 января, а продолжил — лишь 26 января:

«14.01.54. г. Владивосток.

…Обещал написать тебе восьмого, а собрался только сегодня. … На этом Лидок меня прервали, и вот ужас! продолжаю писать только сегодня 26 числа. Двенадцать дней прошло, а я все никак не мог собраться и дописать тебе письмо. … И что за проклятая жизнь, вертишься, что белка в колесе. Сейчас очень часто заступаю в наряд. Несколько человек уехали в отпуск, некоторых перевели, а на их место пришли молодые. Трудновато, конечно, но опять же терпимо».

… Минуло пять месяцев службы на «Вспыльчивом». Постепенно старший лейтенант В.К. Лоза входил в ритм корабельной жизни, привыкал. Изменился и тон его писем:

«…Постепенно начинаю привыкать к корабельной жизни, трудновато правда привыкать, но ничего не поделаешь».

И в другом письме: «… но ничего, будущее говорят за нами, нужно и здесь послужить и посмотреть, что из этого получится. Вообще-то и здесь не так уж плохо, даже можно сказать хорошо, но не для того, конечно, кто раньше служил на катерах».

Старший лейтенант Лоза многому учился у своего командира капитана 2 ранга Кривоносова: учился любить миноносец, как любил его Андрей Геннадьевич, учился принимать дружбу офицеров, учился находить подход к собственным подчиненны и морякам других боевых частей и служб. — На торпедном катере он был единственным офицером и авторитет его был непререкаем, — мысленно возвращался к своей катерной службе Виталий. Он знал свой личный состав досконально. Но на эсминце необходимо было уметь управлять и подчинять себе и «чужих» матросов, их более 250 человек, а это — другое дело…

Виталий Лоза учился у командира штабной культуре при оформлении документов, разработке планов БП и ППР, методике проведения групповых упражнений и многому другому, что, одним словом, называется служебный опыт. Виталий был глубоко благодарен командиру за это.

Конечно, не службой единой жили в те годы офицеры-миноносники. Спорт на корабле, благодаря поддержке командира и энергичной деятельности начальника физподготовки старшего лейтенанта Александра Сосенкова, был в почете…

Виталию, родившемуся в знойном Андижане, где снега отродясь не было, проведшему юность в теплом Баку, где снег, если и выпадал, то тут же таял, очень хотелось попробовать покататься на коньках. В один из выходных дней, после обеда, пройдя мимо стоявшего у военно-морского флага вахтенного матроса, отдав честь флагу, Виталий Лоза сошел по корабельной сходне с миноносца на берег и направился в город на каток стадиона «Динамо», который издалека манил музыкой и гирляндами разноцветных лампочек… Позже, Виталий, в свойственной ему манере легкого подтрунивания над собой, писал в письме любимой Лидочке о своих первых опытах катания на коньках:

«…Раза два ходил, на часок, на каток, на стадион «Динамо», благо близко отсюда, ибо мы сейчас стоим против вокзала. Сделал попытку стать твердо на коньки. Ну и смех же, пацаны смеются, ты же говорят, дяденька сейчас лед разобьешь. И действительно, раза три трахнулся солидно, но все же очень понравилось, хотя мне еще много, много учиться надо. Ведь я раньше никогда этим не занимался, а нужно было бы, после этой карусели с утра до ночи здесь просто необходимо слегка проветрить голову, но пару раз сходил и никак не могу опять собраться.

…У нас сейчас сплошные смотры и проверки. Одни сдают, другие принимают, вот и выходит, что некогда».

Рассказывая о своем посещении катка на стадионе «Динамо», Виталий упомянул, что его корабль — эсминец «Вспыльчивый», стоял у пирса напротив железнодорожного вокзала Владивостока.

Находясь в командировке во Владивостоке, я специально приехал на Железнодорожный вокзал. Своей живописностью здание напомнило мне картины замечательного русского художника Кустодиева. Западный фасад вокзала украшает мозаичный герб Приморской области, а восточный — герб Москвы, символически свидетельствуя о неотрывности Владивостока от России, от традиций русской культуры несмотря на то, что на километровом столбе, установленном рядом с вокзалом, отметка — 9288 километров от Москвы.

Историческая справка.

Строительство вокзала во Владивостоке было начато 18 мая 1891 года. При закладке первого камня вокзала, Цесаревич Николай II заложил серебряную дощечку в память о этом событии.

Вокзал стал самым восточным пунктом гигантской транссибирской магистрали, крайней точкой огромного пути. Москва и Владивосток — начало и конец великой железнодорожной магистрали. В 1912 году в связи со строительством Ярославского вокзала в Москве, вокзал во Владивостоке расширили и надстроили по образцу и стилю Ярославского вокзала, создав на обоих концах величайшей в мире железнодорожной магистрали единые по стилю, архитектурно законченные станции.

В те далекие времена владивостокцы шутили: «Сядет москвич на Ярославском вокзале, приедет во Владивосток, и снова увидит Ярославский вокзал!».