— Отвлекающий маневр! — со злостью выкрикнул Илья Иванович. — Эти черти похитрее маньчжуров! Обратно!

Следовало бы сжечь хотя бы часть юрт и обоз джунгар, да времени не было. Пришлось, не медля ни минуты, возвращаться. А там, в Урге, уже разгорался бой.

Урга, Северная Халха

Февраль 7154 (1646)

Когда последние всадники-халхасцы канули в темноту ночи и постепенно стихли звуки воинства, ушедшего в бой с джунгарами, младший лейтенант Владимир Жданов со злостью стукнул кулаком по зубцу крепостной стены. Он искренне недоумевал, отчего именно его оставили старшим по крепости? Неужели не нашлось другого, ведь он как в конце лета прибыл сюда, так ни в одном деле до сих пор не побывал! Майор Лаврик, чтоб ему пусто было, сразу определил молодого новичка в свои помощники и приказал заниматься изучением нравов и обычаев халхасцев. Также Жданову было приказано приниматься за халхасский язык, а для всего этого Владимиру выдали записи майора — тяжеленную стопку бумаг — и выделили небольшую комнату рядом с кабинетом Лаврика.

— Аким Симеонович! — окликнул Жданов пожилого степенного каптенармуса. — Все вооружены?

— А как же, — улыбнулся в бороду бывший обдорский пятидесятник. — Гранатки нашим выданы, а тако же и халхасским людишкам, на коих указано, патронов сверху ишшо дадено по полусотни.

— Хорошо, — кивнул Владимир и снова посмотрел в темноту, кисло усмехнувшись, — вспомнил, как проходили стрельбы у завербовавшихся степняков. — Теперь нам только что ждать, покуда они вернутся, врага побив.

— Тоже дело, — пожал плечами каптенармус. — Не всем же из винтаря палить. А коли придется…

— Ага! Как же!.. — махнул рукою Жданов. — Вона у меня делов — знай читай да учи. Еще товарищ майор прислал мне монаха-буддиста в помощь. Сиднем сидит, как болванчик, да поучает…

— Так то нужда в толмачах у нас, нешто понятия не имаешь? — улыбнулся Аким.

— Да понимаю я, — безразличным тоном ответил офицер. — Трифона Галданова бы заместо меня поставили, он к языкам привычнее.

— И ему место нашли, не сумлевайся!

Аким Овцын, три года тому назад по весне бежавший из захиревшего Обдорского острога вместе с пятком людишек — сначала вверх по Полуй-реке, а затем и по Оби, где они и пристали к ангарскому каравану, — с усмешкой глядел на безусого юнца. Упрям да горяч, ишь каков! Ничего, со временем поумнеет!

— Аким Симеонович! Гляди, прожектора уж зажгли! — совсем уж озорно воскликнул Жданов, поеживаясь то ли от мороза, то ли от возбуждения. — Сейчас пулеметы как жахнут!

Однако время шло, а пулеметы молчали. Лишь спустя некоторое время до них донесся далекий треск, впрочем скоро прекратившийся. Слышались лишь частые щелчки винтовочных выстрелов. И откуда-то с западной стороны отчетливо нарастал неясный гул, похожий на прогоняемый табун. Но даже дальние кочевья получили приказ сниматься и уходить на север еще трое суток назад! Откуда взяться табуну?!

На угловой башенке один из бойцов, услышав странные звуки, развернул прожектор в ту сторону, частично осветив будто движущуюся вдалеке землю. Еще до того, как прожекторщик выровнял свет, у Жданова противно заныло в животе. Вот оно — ты же хотел! Владимир быстро справился с нахлынувшими эмоциями и через мгновение твердым голосом отдавал приказ каптенармусу:

— Симеоныч! Патронов каждому еще по полста! И колотушки! Поспешай!

— Сполню, Володимер! — Аким опрометью — и куда только девалась былая степенность — бросился на двор.

Там Овцын чуть ли не за шиворот схватил двух стоявших столбами халхасцев, менее месяца тому назад принесших присягу царю Соколу, Сибирской Руси и ее народу, потащив тех к арсеналу помогать. Забили набат, тревожно, часто. Тем временем враг приблизился на расстояние полета стрелы, и если бы не зубцы да защитные козырьки, то первый, пристрелочный залп степняков смог бы на излете посечь защитников ургинской крепости. Немногочисленные ангарцы, остававшиеся в укреплении, приготовились к обороне. Двух с небольшим десятков человек, на которых мог рассчитывать Жданов, было совершенно недостаточно, а помощи от монахов ждать и вовсе не приходилось. Хорошо, что они хотя бы ушли с открытого пространства и не будут мешать бойцам.

Второй прожектор, на надвратном укреплении, вслед за башенным уже светил в сторону приближавшихся джунгар. От массы коней и всадников, казавшихся единым целым, исходил белый пар, слышался удалой пересвист да решительные вскрики степняков, подбадривавших друг друга. Вновь в сторону стен полетели стрелы. Многие бойцы из местных, словно завороженные, из-за укрытий смотрели на врага, то и дело оборачиваясь, как будто ища путь к отступлению.

— Ну наконец-то! — Владимир увидел, как Овцын покрикивал на молодых халхасцев, которые, помогая ангарцам, с великой осторожностью устанавливали во дворе два миномета.

— Внимание! Открывать огонь по готовности! — крикнул стоявшему неподалеку парню. — Давай!

Боец, из марийцев-переселенцев, торопливо бухнул из винтовки, удостоившись укоризненного взгляда от Жданова, однако остальные тут же подхватили его почин, принявшись стрелять в сторону врага. Ранее, атакуя конных, многие из ангарцев старались попасть во всадника, этим же грешили и офицеры. Для стрелявшего сие смотрелось, конечно, впечатляюще. После меткого выстрела тот или иной степняк, выронив оружие, сваливался с коня, кувыркаясь под копытами и поднимая клубы пыли. Однако и Бекетов, и Усольцев требовали стрелять по лошадям, чтобы те, падая, создавали своими телами преграду для животных, скачущих за ними следом. И теперь это стало общим правилом. На стены поднялись все, кто мог стрелять. Таковых оказалось лишь два с половиной десятка. Сам Жданов корректировал огонь минометов, руководя прожекторщиками. Первый залп оказался «в молоко» — обе мины упали далеко в стороне, не причинив джунгарам никакого вреда. Казалось, что разрывы мин даже не были замечены врагом. Также Владимир пытался смотреть вдаль, туда, куда ушел гарнизон. Он видел, как вдалеке из стороны в сторону метались лучи прожекторов отряда майора Лаврика, а в редкие мгновения, когда смолкали выстрелы винтовок, слышался хаотичный пулеметный рык. По всей видимости, бойцы пытались отбивать наскоки степняков, стало быть, тут, под стенами крепостицы, не все их войско — это придало Жданову дополнительную толику уверенности в своих силах.

— Давай! — Офицер снова махнул рукой, и следующие мины с гулким хлопком унеслись в черное небо.

На этот раз камни и комья мерзлой земли взметнулись перед кочевниками, огибавшими крепостицу слева, и заставили лишь нескольких всадников сверзиться наземь с раненых, испуганных коней. Джунгары, надо полагать, и вовсе не заметили этих жертв. Разрывы мин среднего калибра, к сожалению, не смогли наделать большей паники. Укрывшись от очередного залпа лучников за зубцом стены, Жданов вдруг вспомнил предложение комэска Щербакова, озвученное им на совете перед ночным выступлением. Тогда оно было воспринято майором Лавриком как ненужная перестраховка. Что же… Теперь закладка фугасов на подходах к ургинской крепости никому из оставшихся тут не казалась излишней. Дав минометчикам отмашку на следующий выстрел, Владимир успел оглядеться вокруг. На дворе крепости, освещаемом несколькими фонарями, он увидел медленно бредущего к лестнице, что вела на стену, Дзанабадзара в сопровождении нескольких монахов, которые были погружены в монотонное молитвословие. Они звенели медными тарелками и колокольцами, били в барабаны. Молодой лама и сам пребывал в молитве, сложив кисти рук ладонями на груди и наклонив голову.