– В ванной.

Дочь метнулась из комнаты, и ее телефон зазвонил. Лина. Наверное, уже подъезжает. Я сняла вызов, сказала, что Мариза будет готова через пятнадцать минут и предложила заглянуть на кофе. Когда дети дружат между собой так, как наши, волей-неволей взрослым тоже приходится тесно общаться, и я была рада, что мы с родителями Кайли и Марианны действительно симпатизировали друг другу. Положив мобильник, направилась на кухню и снова раздался звонок. В уверенности, что Лина забыла мне что-то сказать, я не глядя нажала «принять».

– Ты передумала заходить на кофе?

В трубке молчали и я, уже подозревая неладное, посмотрела на экран.

«Мишель»

– Ева, прости, я просто хотела пожелать Маризе хорошего уик-энда.

Затолкав желание выключить телефон, я смогла ответить Роуз.

– Ничего страшного. Мариза …она в ванной. Собирается в последний момент…

«Я скучаю без тебя»

– Как ты?

«И я скучаю»

– Все нормально. А ты?

«Я схожу без тебя с ума»

– Отлично. Все еще во Флориде. Ты получила мою открытку?

«Я не могу тебя забыть»

– Да. Красивые пальмы. Как там погода?

«Я все время думаю о тебе»

– Отлично, нежусь на солнышке. Рассекаю волны на доске.

«Прости меня»

– Здорово.

«И ты меня прости»

– Ну, мне пора. Записалась на йогу, бегу на занятие. Пока.

«Люблю тебя»

– Да, конечно. Я скажу Маризе, чтобы она тебе попозже перезвонила.

«Люблю»

Она повесила трубку, а я просто стояла и тупо смотрела на пустой экран.

– Мам? Что с тобой?

Я вздрогнула и очнулась.

– Все в порядке. Нашла топик? Лина звонила, с минуты на минуту будет у нас. Пойду включу кофеварку.

Я решительно направилась к двери, но в последний момент затормозила.

– Мариза.

– А? – дочка отвечала рассеянно, беспорядочно запихивая в сумку вещи для ночевки, которые я немногим ранее заботливо разложила аккуратными стопками на кровати.

– Ты знала, что у Роуз второе имя Мишель?

– Угу. Когда мы были у нее на работе, ну тогда, перед Рождеством, её все так называли.

– А почему ты мне не сказала?

Мариза недоуменно пожала плечами.

– Я думала, ты знаешь. А ты не знала?

С усилием я выдавила из себя улыбку.

– Знала. Конечно, знала.

***

Целое лето я чего-то ждала. Звонка, стука в дверь, письма.

Один раз, подходя к магазину, увидела мужчину, удаляющегося по тротуару. Не соображая, что делаю, я бросилась за ним: «Майк». Он обернулся – незнакомый, чужой человек. Я извинилась за беспокойство.

Однажды меня попросили посоветовать что-нибудь из Этвуд и я, продав покупательнице «Лакомый кусочек», едва за ней закрылась дверь, разрыдалась прямо за прилавком. Прижав к груди «Слепого убийцу», устроила истерику, кричала Джуду, что увольняюсь, переезжаю в Нью-Йорк, бросаю все, ненавижу всех, ненавижу жизнь, хочу умереть. Он молча обнимал меня, пока я не пришла в себя, а потом заварил ромашку с валерианой. Чай помог.

От Майка не было никаких известий.

Открытка от Роуз пришла на исходе августа. Голубое море, желтый песок, небоскребы и пальмы, томно изогнутый силуэт девушки на шезлонге, надпись: «Майами». На обороте фраза «Выполняю свое обещание» – без обратного адреса.

День за днем перечитывая эти три слова в поисках смысла, я в какой-то момент осознала, что она не вернется. Они оба не вернутся. Они отпустили меня и лишь я, не в силах сбросить страх одиночества, цепляюсь за прошлое, убивая свое настоящее.

Наверное, это понимание должно было сопровождаться проникновенной музыкой и фейерверками в небе – если о моей жизни когда-нибудь снимут фильм, я попрошу, чтобы выглядело именно так. На самом деле принятие правды произошло не за один день – и поэтому довольно буднично и скучно. Однажды я отметила с удивлением, что подумала о Роуз только после завтрака. Постепенно этот разрыв увеличивался, а боль – сглаживалась. Я знала, что она никогда не уйдет. Майк и Роуз – они оба, каждый по-своему, каждый по-разному – навсегда рубцы на моем сердце, навсегда шрамы, которые порой нестерпимо чешутся и вызывают слезы. Но больше не кровоточат.

Лето прошло.

«Манхэттенский федеральный прокурор Прит Бхарара объявил о вынесении приговора по громкому "армянскому делу" против преступной группировки, обвиняемой в грандиозной афере с медицинскими страховками и торговле контрафактной виагрой. Ее лидер, уроженец Еревана, Ричард Севанян, получил 36 месяцев лишения свободы. Напоминаем, что прокурор требовал приговорить "армянского бандита" к сроку до десяти лет, в то время как адвокат, Майк Мейсон, отрицал руководящую роль своего подзащитного.

– Севанян являет собою жалкую и трагическую фигуру, обладающую в то же время рядом похвальных человеческих качеств. Он – преданный отец, муж и сын, который сделал то, что сделал, не для того, чтобы "гульнуть по буфету", как другие обвиняемые по этому делу, упакованные грудами наличности непонятного происхождения и прожигавшие жизнь в казино, а для того, чтобы содержать семью».[170]

Джуд щелкнул пультом и выключил звук.

– А он и правда дьявольски убедителен, когда смотришь на него вот так. Даже я на мгновение поверил в эту "лебединую песнь гангстера", неудивительно, что он лучший в своем деле. Ты вообще слушаешь меня, прием!

Я с усилием отвела взгляд от экрана – от Майка, для надежности повернувшись спиной.

– Нет. Нет, прости, Джуд. Я…на своей волне.

– Уже прошло больше трех месяцев.

– Знаю.