артиллерией, усовершенствованной и многое позаимствовавшей из опыта войн Фридриха, командовал принц Иосиф Венцель Лихтенштейнский, старый друг и наставник прусского короля. В распоряжении Брауна была огромная сила, а Фридрих не знал, где он находится.

24 сентября король Пруссии предположил, что противник расположен у Колина, в многих милях к востоку от Праги. К 28 сентября, однако, разъезды Фридриха примерно определили его расположение возле Лобозица. Король собрал армию у Аусига, всего в десяти милях вниз по течению от Лобозица. У него было 60 эскадронов кавалерии и 28 батальонов пехоты. Аусиг, писал Фридрих, это место, не предназначенное для развертывания армии, и он намерен покинуть его, найти врага и разбить.

Фридрих был уверен в себе — даже, возможно, слишком. 19 сентября он заверил принца Фердинанда, что бояться нечего. Его главной заботой являлось тыловое обеспечение. Он далеко углубился во вражескую территорию, а условия навигации по Эльбе, которая в любом случае предоставляла ограниченные возможности, были не до конца ясны. Его продвижение шло медленнее, чем он предполагал. Предпринимать рискованные операции в глубине Богемии, пока не обеспечены линии коммуникаций, опасно, и он не станет этого делать. Но успешный маневр, нацеленный на захват Лобозица, мог облегчить задачу поставки фуража с возвышенностей на равнину между горами и рекой. Фридрих сразу же отдал приказ разместить батарею, вероятно, около 10 орудий, на горе Гомолкаберг, прекрасном наблюдательном пункте, и поехал туда сам. Ясно было одно — любая атака на левый фланг Брауна будет осложнена речкой Мореллен-Бах, пересекавшей южную половину фронта, точно так же атака на правый фланг австрийцев окажется под огнем с горы Лобош.

Браун хорошо выбрал позицию. Он мог внести сумятицу в прусское наступление и заставить Фридриха нести потери еще до того, как столкнутся основные силы, если столкновение произойдет. Фридрих, не зная наверное, чего добивается противник, видимо, действовал излишне самоуверенно. Он направил 8 эскадронов кавалерии и еще несколько вслед за ними для разведки боем центра и левого фланга австрийцев. Этот маневр был сорван: австрийская кавалерия, своевременно выдвинутая вперед, отразила атаку, при отступлении пруссаки оказались накрытыми прямым огнем артиллерии со скрытых позиций. Затем вторая волна прусской кавалерии — более 40 эскадронов — без приказа пошла в атаку между Лобозицем и Сулловицем. Она также не принесла успеха. Местность, на которой кавалерия Фридриха разворачивала наступление, была слишком пересеченной и труднопроходимой. Люди и кони начали вязнуть на болотистых берегах речки Мореллен-Бах, и австрийская контратака обратила пруссаков в бегство. Тем временем прицельный огонь австрийской артиллерии и пехоты наносил тяжелый урон, и Фридрих понял, возможно, поздно, что изгнание противника с вершины Лобоша является предварительным условием любого успеха.

Фридрих так и поступил, но это был трудный бой. В его собственном отчете о сражении, составленном сразу после него, Фридрих описал действия своей кавалерии как успешные, несмотря на артиллерийский и ружейный огонь с флангов. На самом деле он поставил ее — или позволил ей оказаться — в неблагоприятную ситуацию, когда скрытый противник искусно использовал позиции для организации продольного огня. Захват горы Лобош в некоторой степени явился повторением атаки на Гранеркоппе под Соором — безрассудного, дорого обошедшегося броска под руководством герцога Бевернского[190]. Австрийцы попытались расстроить наступление натиском на левый фланг Фридриха, и это вынудило его направить два последних батальона на левый фланг и сместить влево основные силы, развернув их также налево, и укрепить ослабленный центр остатками тяжелой кавалерии. В конце концов прусская пехота одержала верх и пробилась к самому Лобозицу, сбив противника с горы Лобош. Войска к этому времени израсходовали все патроны и брали австрийцев в штыки.

Бой длился семь часов. Браун приказал отступить за Эльбу и Эгер, прикрываясь кавалерийским арьергардом и сжигая за собой все мосты. Его основные силы, расположенные за Мо-реллеп-Бах, в бой не вступали. Лобозиц был нелепым эпизодом в военной карьере Фридриха — дорого давшейся битвой, которая в связи с отсутствием попыток преследовать неприятеля оказалась совершенно бессмысленной с точки зрения вторжения в Богемию. Основные силы австрийской армии оставались по-прежнему в целости и сохранности, их передвижение — беспрепятственным, хотя сражение продемонстрировало, что могут сделать прусская дисциплина и решительность, когда дело доходит до драки. Фридрих писал Кейту 14 октября: он полностью уверен, что сможет продержаться в Богемии, создав численное преимущество. Казалось, что эта уверенность основывается скорее на оптимизме, чем на фактах или логических расчетах, однако Фридрих планировал значительное увеличение численности армии в течение зимы, когда она будет находиться на зимних квартирах. В январе он бодро сообщит Вильгельмине — пользуясь абсолютной секретностью, — что к середине февраля увеличит численность своих войск до 210 000 штыков, и именно поэтому он вел себя так тихо.

Фридрих мог претендовать на победу над саксонцами. Войска, которые Браун направил им на помощь к Пирне, были перехвачены кавалерийскими частями Фридриха, и теперь пруссаки сконцентрировали все необходимые силы против саксонской армии. Она капитулировала на почетных условиях в тот же день, 14 октября, когда Фридрих доверительно писал Кейту, хотя у нее в Пирне имелись запасы продовольствия на несколько недель. Заслуги за первую фазу кампании и ее относительный успех Фридрих, как всегда, приписал своей армии. Король в очередной раз порадовался тому, как она показала себя. «Ты их знаешь, — писал он Морицу Ангальт-Дессаускому, — после того, через что они прошли, все на свете им по плечу!» В отчете о сражении при Лобозице Фридрих говорит, что никогда еще не был свидетелем такой храбрости — это касается и пехоты, и кавалерии — всех, кем «ему досталась честь командовать». О потерях, которые они понесли, он, по его словам, не мог упоминать без слез. Все это наверняка искренне — потери глубоко взволновали Фридриха. Вместе с тем его отчет оставляет впечатление, словно король был несколько потрясен свирепостью сражения, как будто в этом присутствовал элемент неожиданности. Возможно, он не готов был к встрече с противником, подготовленным лучше, чем ожидал.

Сам Фридрих оставил поле боя еще до того, как была окончательно разрешена проблема Лобоша. Он поскакал к Пирне, остановившись, однако, в деревне Билинка, расположенной всего в нескольких милях к западу от лобошских позиций у подножия горы. Покинуть поле боя до того, как достигнут окончательный тактический успех, — странное поведение, но король был уверен в герцоге Брауншвейг-Бевернском, наблюдавшем за финальной стадией победоносной атаки на Лобош, а Фридриха беспокоила возможность усиления саксонцев и сосредоточение австрийцев на дальнем фланге пруссаков. Его критиковали за то, что он не воспользовался этой победой. Полагали, он мог двинуться