означает, что британское влияние и субсидии способны предотвратить действия России против Пруссии, то Фридрих, естественно, это приветствует, однако он сомневается в таком развитии событий. Король скептически относился к нейтралитету России, но сказал Митчелу, что, по его мнению, в текущем году не случится ничего, что могло бы потревожить мир в Германии. Он произвел на посла впечатление своим явным стремлением к миру. Фридрих заверил его, что если, следуя англо-русским соглашениям, русские войска будут направлены в Северную Германию как союзники Британии в защите Ганновера, то Пруссия предоставит им все необходимое, но он надеется, что таких мер не потребуется. Одна давняя проблема была урегулирована Вестминстерской конвенцией. Долгий спор, замешанный на раздражении, вызванном проблемой силезского займа, наконец завершился, к тому же компромиссом, устроившим обе стороны. В секретной декларации Британия согласилась выплатить Фридриху разумную сумму денег, 20 000 фунтов, для того чтобы удовлетворить жалобы Пруссии на незаконные действия британских каперов. Взамен Фридрих согласился снять запрет на вклады, которые должны были идти на выплату Британии долга по займу — основного и процентов.

Дипломатические отношения между Францией и Британией были прерваны примерно за год до того, военные действия между ними велись на других континентах и на море. Формально же обе морские державы оставались в состоянии мира; тогда Митчел и сообщил Фридриху, что война будет вот-вот объявлена. Это произошло 9 июня. Они говорили и об Австрии. Митчелу, как и Фридриху, было ясно, что главным мотивом действий Австрии является возвращение Силезии. Австро-французский альянс был задуман для того, чтобы обеспечить вторжение Франции в Германию, основной целью которого станет Ганновер. Они очень откровенно обсудили возможные шаги России. Если Россия, верная договоренностям с Австрией, вторгнется в Германию — не как британский союзник в защите Ганновера, — то Британия могла бы направить свой флот в Балтийское море. Британское правительство, однако, но-прежнему уверено, что Россия останется в мирных отношениях со своими соседями. Чем больше Фридрих внимал советам Митчела о том, какой линии придерживаться, особенно в отношении России, тем больше в нем росло уважение к суждениям посла, хотя в последнем случае они оказались чересчур оптимистичными и ошибочными.

Это было удивительное время. Каждый двор и каждая столица вели внутренние споры, там имелись свои партии мира, сторонники той или иной великой державы. Книпхаузен докладывает: Париж переполнен сомнениями но поводу новых ориентиров французской политики, которые высказывают некоторые влиятельные люди. Бель-Иль, которым Фридрих так восхищался, вернулся во Францию и на службу. Он, говорят, настолько враждебно настроен к Австрийскому дому, что считает нынешнее положение невыносимым. Но Фридрих, прежде готовый хвататься за соломинку, теперь уже ни во что не верил. Австрия полна решимости затянуть Францию в Германию в качестве союзницы против Пруссии, и ей это скорее всего удастся. В июне он написал, что у Габсбургов три неизменные цели — установить в империи деспотизм, уничтожить протестантизм и вернуть Силезию. Главным препятствием на пути к достижению всех этих целей они считают короля Пруссии. Довольно пессимистический анализ: Фридрих ощущал себя в отчаянном положении. Он чувствовал, что его недавние военные кампании были последними, когда события направлялись антагонизмом между Бурбонами и Габсбургами.

Пришло время заняться активной разведкой планов различных государств. У Фридриха были прекрасные источники информации в австрийском посольстве в Берлине — секретарь, Максимилиан Вайнгартен, влюбленный в прусскую девушку; и чиновник по имени Фридрих Менцель в саксонском министерстве иностранных дел в Дрездене, имевший ключи от сейфа. От них он узнал детали плана нападения на Пруссию. Австрийцы намеревались убедить русских начать военные действия в Восточной Пруссии, как только разразится война, а сами двинуться из Богемии через Саксонию, увлекая за собой саксонцев прямо на Бранденбург. Другая австрийская армия войдет в Силезию и соединится с русскими, которые в настоящее время концентрируются возле Смоленска и должны будут пересечь польскую границу. Фридрих понимал, что в Вене надеются позднее привлечь к союзу против него и Швецию.

Фридрих получал информацию также и из России, она тоже была тревожной. Британским послом в Санкт-Петербурге состоял его старый противник, Ханбери-Уильямс, у которого в то время были хорошие отношения с Бестужевым[187]; Фридрих извлекал из этого пользу через Митчела, имевшего регулярную и быструю связь с Ханбери-Уильямсом. В июне было получено сообщение о том, что австрийцы успешно настраивают Елизавету против Британии, а значит, и против Пруссии. Распространялись слухи о военных приготовлениях прусского короля на севере. Например, о том, что он собрал у Кёнигсберга 100 000 солдат; Фридрих узнал об этом от Менделя и Вайнгартена. Русские сконцентрировали у Риги огромные силы, это подтверждало сведения, полученные Фридрихом от его австрийских и саксонских информаторов. Курьеры, едущие из Санкт-Петербурга в Берлин через Ригу, докладывали, что дороги забиты военными грузами. Это все больше убеждало в ошибочности оптимистических прогнозов Митчела, сделанных в прошлом месяце. Послу пришлось согласиться: его прежние оценки были неверны. Нынешняя оценка ситуации совпадала с собственным мнением Фридриха о том, что Австрия перевернет небо и землю, чтобы возбудить Россию против Британии, хотя скорее Пруссия, а не Британия занимает первую линию обороны.

Фридрих, таким образом, полагал, что, какой бы повод ни был найден, русские и австрийцы решили его атаковать. Мобилизациям, которые они проводят, передвижениям их войск, всему, что ему удалось узнать о планах противника, нельзя найти никаких других объяснений. Они начнут скоординированные военные действия против него на юге и востоке и двинутся через Саксонию и Богемию в Верхнюю Силезию и из Ливонии и Курляндии[188] в Восточную Пруссию. Отношения Фридриха с Францией оставались по-прежнему корректными, но прохладными. Король знал, в Париже открыто говорили о том, что он назвал французское правительство слишком слабым, чтобы оправдать чье-либо доверие, однако считал, что французы не станут торопиться вступать в военные действия на территории Германии. Он очень хотел понять, в какой момент Франция реально примет участие в большом заговоре против него. В том, что это произойдет, Фридрих не сомневался. Он не верил, что громадная концентрация русских войск в Курляндии и Ливонии, так же как и австрийских в Богемии и Моравии, проводилась втайне от Франции. По меньшей мере Франция выступала в качестве соучастницы в заговоре. Уже очень скоро крупнейшая держава Европы могла оказаться в числе его врагов. Фон Мальцан сообщал из Дрездена, что упоминание графом Брюлем о военных приготовлениях России было настолько фальшивым и неестественным, что не могло никого обмануть. Возможно, писал Фридрих в июне Книпхаузену, что секретные статьи австро-французского договора, подписанного в Версале, предусматривают, что Франция