– Ничего, – потупился сын, –только окно закрыл, холодно очень.

Женя схватился за голову:

– Надеюсь, подоконник тряпкой не протер?

И эксперт быстро пошел в мою комнату, неся вправой руке довольно объемистый чемоданчик.

Александр Михайлович вылез из теплого пальто ивесьма нелюбезно спросил:

– Узнаешь господина?

– Да, это Владимир Резниченко, нашхороший знакомый.

– Полжизни отдам, чтобы никогда васбольше не видеть, – огрызнулся стоматолог.

– Молчать! – рявкнул один конвойный.

Другой молча двинул стоматолога в ухо.

– Нет, безобразие какое, –возмутилась Зайка, – разве можно бить человека в наручниках?!

– А кто его бьет? – изумилсяАлександр Михайлович. – Хотя, конечно, очень хочется накостылять данномусубъекту по шее.

– Почему у него лицо в крови, –настаивала Ольга, – и глаз подбит?

Александр Михайлович подошел ко мне:

– Узнаешь в господине Резниченкочеловека, который хотел сейчас тебя убить?

Все ахнули.

– Ах, гад! – завопила Маня,подскочила к стоматологу и со всего размаха ткнула дантиста кулаком ниже пояса.

Не ожидавший нападения Владимир согнулся отболи пополам.

– Ага, – удовлетворенно отметилполковник, – говорите, что задержанных бить нельзя, а сами деретесь.

– Дайте я ему еще разок заеду! –орала Маруся. – Гад такой! Семья убийц. Дочка и папаша – два сапога пара.

– Марья, заткнись! – зашипелаНаташка.

Александр Михайлович потер руки.

– Холод собачий, правда, в машинеработала печка, но все равно. С одной стороны, мы при исполнении, но с другой –худа не будет, если получим по хорошей кружечке сладкого кофе и булочекпобольше.

– Сейчас сварю, – пообещал Кешка.

– Нет, только не ты, – испугалсяполковник.

Наталья усмехнулась:

– Пойду разбужу Ирку, опять небосьснотворного наелась!

– Ладненько, – обрадовался АлександрМихайлович, – ребята, тащите задержанного в гостиную, да не снимайте снего наручники. А вы, если хотите, оденьтесь и спускайтесь к нам.

Мы поглядели друг на друга. Да уж, видэкзотический. Я в теплой фланелевой пижаме и беленьких носочках; Зайка в чернойночной рубашке, прозрачной и соблазнительной; Аркашка в каких-то жутких черныхтрусах с нарисованным костром и надписью «Разожги мое пламя»; Маня в футболке,измазанной шоколадом. Опять она ночью в кровати ела конфеты. Венчал картинумонументальный Лева в зеленом парчовом халате, похожий на епископа во времяпасхальной службы.

Через пятнадцать минут все, приведенные впорядок, сидели на диванах и креслах. Аромат кофе наполнял ноздри. Кухарка дажеуспела подогреть булочки, и, слизывая растопленное масло, полковник сказал:

– Ну, опять влезли в историю?!

Не сводивший глаз со сдобы Банди громкогавкнул.

– Мы никуда не лазили, – робкоответила Наталья, – мы вообще ничего не понимаем, правда?

Все закивали головой. Александр Михайловичобозлился и ткнул в меня пальцем:

– Ты чего прикидываешься, Эркюль Пуаронезадачливый!

Такое оскорбление снести трудно, и меняпонесло:

– Как незадачливый? Знаю побольше милициии про детей, и про Нелли, и про Ленку, и про эвтаназию…

Александр Михайлович вытаращил глаза икрякнул:

– Ну даешь, просто частный детектив.

– Ничегошеньки не понимаем, – занылидомашние.

– Кто будет объяснять? – осведомилсяполковник.

– Давай уж ты, – попросил Аркадий.

И Александр Михайлович принялся рассказывать:

– По условиям завещания, Нелли иВладимиру Резниченко следовало родить как минимум двоих детей. Причем одинребенок должен был быть мужского пола. Если это условие не было бы выполнено,коллекции редкостей Петра Павловича Резниченко целиком или частично отходилимузеям… Старик, конечно, чудак, но такова его последняя воля.

Но ни Нелли, ни Владимир не планировалиобзаводиться потомством. В особенности боялась беременности супруга. Ее старшаясестра Маргарита Онофриенко умерла в родах. На женщину очень подействоваласмерть сестры, и она вбила себе в голову, что тоже погибнет в родильном доме.

Но, несмотря на меры предосторожности,Резниченко забеременела.

– Как? – закричал Владимир. –Быть этого не может.

– Может, – сказал полковник, –вы в то время уехали в командировку, и бедная Нелли решилась тайком сделатьаборт.

– Невероятно, – прошептал дантист.

– Женщина боялась гинекологов, колебаласьи в результате упустила срок. Близкая подруга Оболенская посоветовала ей Джека-Потрошителя– врача по кличке Носорог.

– Змея, – прошипел Владимир, –не зря я эту бабу терпеть не мог.

– Нелли Резниченко отправилась кНосорогу, и он уничтожил плод. Но операция прошла неудачно. Два дня медсестраРоза Седых не отходила от больной.

– Роза? – вскричал стоматолог.

– Успокойтесь, ради бога, – сказалаНаташка, – пусть рассказывает.

– В конце концов больная поправилась.Вернувшись домой, она не стала никому рассказывать об аборте. Но тут скончалсясвекор, прочитали завещание. Супруг потребовал от жены прекратить приниматьпротивозачаточные пилюли. Так как речь шла о миллионах, она послушалась истарательно пыталась забеременеть, но тщетно.

Через пару лет стало понятно, что женщинабесплодна. Тогда, взяв документы погибшей Маргариты Онофриенко, супругиобратились к доктору в бедном районе. Они были уверены, что в его приемной невстретят знакомых. Врач сразу определил у Нелли миому и множественные кистыяичников. Женщине пришлось удалить весь, так сказать, нижний этаж.

– Бедняжка, – вздохнула Зайка.