…Лезвие остановилось в миллиметре от его тела. Только одежда слегка примялась. И настоятель застыл как изваяние.

– Не волнуйтесь, господин Исида. – Укё шагнул под своды храма. – Ваш достопочтимый предок больше не тронет вас. Он больше не мононоке, его душа обрела наконец покой. Я сам это видел. И, я надеюсь, навеки. Вам же будет оказана надлежащая медицинская помощь. Сержант Кимура, наденьте на него наручники и зачитайте права.

– Хорошо, – она кивнула, вытерла слезы и достала наручники. Нож со стуком выпал из рук настоятеля. А она подошла и защелкнула наручники у него на запястьях. – Вы арестованы за пособничество в совершении преступления и укрывательство преступника. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Очнулся он от резкого приступа тошноты. Казалось, что не только желудок, он сам сейчас вывернется наизнанку. Стиснув зубы, он замычал, голову пронзила резкая боль. Киёмаса попытался перевернуться на бок, чтобы хотя бы не захлебнуться рвотой, если не сможет удержаться. И понял, что не способен на это. Тело не слушалось. Он дернулся еще раз – и тут обнаружил, что связан. Сознание вернулось к нему. Голова все так же трещала. Он попытался разлепить веки, но перед глазами была лишь мутная пелена. Где он? Кто его связал?

Снова подкатила тошнота. Киёмаса глубоко вздохнул, выдохнул и постарался дышать глубоко и ровно. Стало легче.

Сколько же он выпил вчера?

…Заснул он на рассвете, точнее, не заснул даже, а впал в забытье. Очнулся после обеда, лежа на полу…

Стоп. Он очнулся дома. И долго не мог даже встать, пока Юкита не принес ему воды. Стало легче. Что было потом? Да, он попытался смотреть с господином Хидэёси какой-то фильм. Какой – он не смог вспомнить. Помнил только, что Юкита постоянно приносил ему чай.

Да, чай он пил, а от еды отказался. Зато нашел еще полбутылки водки.

А нет, не так. Водку спрятал Юкита, пока он спал. А Ёсицугу сказал, где. И тогда стало лучше. Точно.

Киёмаса снова попытался пошевелиться. Да нет же, он не связан. Он скован. Запястья и лодыжки явственно ощущали холод металла. Что это все значит? Он в плену?

Хидэтада… Он видел Хидэтаду!

В голове разлился холод. И все встало на свои места.

Когда водка закончилась, он пошел в комбини. Тем более что еды уже не осталось. Посылать Юкиту было бессмысленно – парню не продавали алкоголь. И он пошел сам. Потом… позвонил Хидэтада. Зачем? Зачем он ему позвонил? Но это точно был он. Киёмаса не мог ошибиться – не настолько он был пьян.

А потом в него выстрелили из фукибари[74]. Отравленной иглой. Проклятье… почему он не взял с собой Юкиту, накричал на парнишку? Он бы успел добежать до дома и предупредить. Или его бы тоже?.. А если… пока он ходил за чертовой водкой – на дом напали?

Киёмаса дернулся. И понял, что скованы не только ноги и руки. Горло тоже сдавливал металл. Он снова открыл глаза. На этот раз муть почти пропала – он рассмотрел белые стены. Откуда-то сверху падал свет. Киёмаса был прикован к некоему подобию кресла, а на стене напротив было что-то блестящее. Похоже, зеркало.

Кандалы… Какая ерунда – сейчас он избавится от них. Плохо, что железо впивается в кожу, но придется немного потерпеть. Он прикрыл глаза и призвал силу.

Холод ударил резкой болью, руки свело судорогой. Киёмаса стиснул зубы и…

Все прекратилось. Металл нагрелся. И даже начал слегка обжигать. Киёмаса нахмурился. Что-то знакомое было во всем этом…

Открылась дверь, и в комнату вошел человек. Остановившись напротив, он некоторое время молчал, пристально разглядывая Киёмасу, потом произнес:

– Приношу извинения за ваше самочувствие. Подбирая дозу препарата, мы не учитывали, что в вашей крови окажется, хм… столько алкоголя. Когда вы выходили из дома, то не производили впечатление пьяного.

Киёмаса прищурился, вглядываясь в лицо этого человека. Оно было ему не знакомо, но он знал его, совершенно точно – знал. И очень хорошо.

Он напряг память, но в ответ получил лишь очередной приступ головной боли.

– Да кто ты такой, – наконец не выдержал он. И тут пришло осознание. К черту внешность, но эту силу, это чувство он не перепутает ни с чем.

– Мое имя Мори Ватару. Я – глава клана Мори. Но, полагаю, вы меня могли запомнить как Кобаякаву…

– Такакагэ! – выпалил Киёмаса и рванулся, попытавшись вскочить. И опять словно получил палкой по голове. – А-а… да что тут происходит? Я что, в плену? Опять? – Он подавил смешок. – И почему вы так выглядите?

– Господин Като Киёмаса, как ни прискорбно мне об этом сообщать, но вы арестованы по обвинению в тройном убийстве и применении силы против людей. Находитесь вы в тюрьме для владеющих силой. Если вы попытаетесь во время допроса использовать силу – вас немедленно снова усыпят. Вы понимаете меня?

– Да, – усмехнулся Киёмаса. – Я помню. Я должен отвечать на ваши вопросы, господин Такакагэ.

– …А ведь я предоставил тебе отличную возможность покончить с собой, а? – раздался над ухом голос Отани Ёсицугу. – Жаль, что ты ею не воспользовался.

Три великих объединителя Японии, силами которых была прекращена столетняя междоусобная война и страна перешла от феодальной раздробленности к единой централизованной власти – сёгунату: Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси, Токугава Иэясу.

Ода Нобунага (1534–1582) – первый объединитель Японии

Был правителем небольшой провинции Овари. Начал с того, что благодаря хитрости и умелой тактике разбил войска напавшего на него Имагавы Ёсимото, по численности превышающие силы Оды почти в двадцать раз. После чего продолжил завоевание окрестных земель и захватил Киото, столицу Японии, где находился Император, который к тому времени являлся фигурой скорее символической, чем обладающей настоящей властью. Ода Нобунага был близок к окончательному завоеванию страны, но был предан своим вассалом Акэти Мицухидэ и убит в храме Хонно.

Обладал жестким бескомпромиссным характером, славился вспыльчивостью, нестандартными, неожиданными и эксцентричными поступками и решениями, вызывающими недоумение и неодобрение, за что в юности получил прозвище «Большой дурак из Овари». Но практика показывала, что самые странные решения оказывались самыми верными, и в результате «дурак из Овари» обрел огромную власть. Современники отмечали, что, несмотря на вспыльчивость, Ода Нобунага был справедлив, доверял своим соратникам, многих из которых он буквально «поднял из грязи».

Клан Ода

Ода Оити

Сестра Нобунаги. Была отдана замуж в клан Адзаи для укрепления военного союза и с целью слежки за супругом, чтобы в случае предательства предупредить брата. Однако, полюбив мужа, не выполнила обязательств, вследствие чего Нобунага получил от зятя «удар в спину». После гибели мужа, побежденного Нобунагой, была выдана за одного из главных вассалов брата, Сибату Кацуиэ. Покончила с собой вместе с мужем во время осады их замка. Родила трех дочерей: Го, Тятю и Хацу.