на твой счет. Ты прекрасно знаешь, чем все закончится, просто боишься себе в этом признаться, как всегда. Я раздавлю твоего дружка и тебя заодно с ним. Только если… – он шагнул к ней, и Уинифред отшатнулась, съежившись, – ты снова не примешь мою сторону, милая.

Уоррен протянул ей ладонь, почти рассеянно улыбаясь. На указательном пальце тускло блестело серебряное кольцо, и Уинифред вздрогнула, представив, как эта рука наотмашь ударяет по ее лицу, а ободок фамильного украшения врезается в нежную кожу.

«Ничего не имею, ни о чем не забочусь».

Ей нравилось обманывать себя мыслью, что ей неведом страх. Но самообман – глупость, а она не способна на глупости. Больше всего на свете она боялась этого человека. Боялась настолько, что десять лет у нее не хватало духу бросить все и сбежать. Боялась ослушаться, ошибиться, возразить, недостаточно угодить.

Но все изменилось в тот момент, когда появился человек, за жизнь которого она боялась больше, чем за свою собственную.

– И не подумаю, – храбрясь, отрезала Уинифред. В рот хлынула кровь – она снова прокусила щеку. – Если вы полагаете, что способны склонить меня к предательству, то глубоко ошибаетесь.

Уоррен вздохнул и опустил руку, но лицо выражало насмешливое презрение, и от этого ей стало не по себе.

– Сколько раз я тебе говорил, что ты отупеешь, стоит тебе поддаться эмоциям? – устало, будто втолковывая ребенку простейшую из истин, спросил он. – И вот результат. Нашла себе прихлебателя, который целует землю, по которой ты ступаешь. – Он покачал головой. – Его раболепное поклонение испортит тебя окончательно. Что дальше? Неужели ты полагаешь, что мой сын на тебе женится, а?

– Разумеется, нет, – с достоинством ответила Уинифред. Он не мог уколоть ее тем, за что она бранила сама себя. – Я не строю подобных иллюзий, мистер Уоррен. Мне это и не нужно – достаточно того, что мистер Дарлинг знает, что я никогда не предам его доверие.

– Значит, ты такая же идиотка, как и он! – рявкнул Уоррен, и она невольно вздрогнула. – Слепая верность никогда не приводит ни к чему хорошему. Она делает честь доброте, но не уму. Главное – иметь цель, средства для ее достижения и уметь вовремя выбирать сторону победителя, Винни. У тебя же нет ничего.

Уоррен медленно начал поднимать бювар. И в тот самый момент, когда Уинифред почти уверилась в собственной смерти, она кое о чем вспомнила. Выпустив голову Дарлинга, она выхватила заткнутый за корсаж револьвер и взвела курок. Уоррен искривил губы, но в глазах мелькнул страх. Уинифред успела его заметить.

– И что же, ты выстрелишь в меня? – насмешливо спросил он. – Ты, Винни? Хвалиться и разбрасываться угрозами ты горазда, но вот пустить их в ход никогда не была в состоянии.

Покалеченная рука Уинифред, стискивавшая револьвер, так прыгала, что она наверняка промазала бы, даже если бы и правда решилась в него выстрелить.

– С чего вы взяли, что я вас не убью? – поинтересовалась она, вложив в голос побольше ярости. – Я уже убивала. Я убила мистера Мэшвуда.

На этот раз к страху в его глазах прибавилось удивление, и оно придало Уинифред сил. Уоррен понял, что она больше не та девочка, которая послушно терпела прикосновение раскаленной кочерги, захлебываясь собственной желчью. Ей хотелось, чтобы он тоже ее боялся, пусть и не так сильно, как она его.

– Вот как? Интересно. С чего же ты взяла, что, убив чужого тебе старика, ты наберешься воли пристрелить и меня?

– Я вас ненавижу.

– Разве этого достаточно? – со смешком возразил он и бросил взгляд на распластанного у нее на коленях Теодора. – Даже он, мой маленький мститель, знает, что одной ненависти для убийства мало. Нужна смелость. А у тебя ее нет.

«Ты можешь сделать гнев своим оружием. Мечом, которым будешь сражать врагов».

Сердце комком застряло в горле. Уинифред зажмурилась и, не дав себе времени на раздумья, нажала на спусковой крючок. Револьвер звонко щелкнул… и не выстрелил. Она открыла глаза и снова вдавила крючок. Уоррен, отшатнувшийся было, теперь глядел в направленное на него дуло со злобной радостью.

Но почему?.. Уинифред самолично вычистила, смазала промасленной тряпкой и зарядила оружие. Оно не могло дать осечку. Как же…

Стеллан.

Пока она была без сознания, он наверняка обыскал ее. Сунул свои грязные руки ей под корсаж, разрядил револьвер и сунул его обратно. Столь жестокая шутка вполне в его стиле. Уинифред почувствовала, как по ее лицу катятся злые слезы, но у нее не было сил их вытереть.

– Надо же. Ты, должно быть, и правда по уши влюбилась, – удивленно произнес Уоррен и покачал головой. – Глупышка Винни. Ты мое самое большое разочарование.

Он снова замахнулся и опустил бювар ей на голову. Удар пришелся точно углом.

Глава 22

Пощечины и храбрецы

Ощутив тупую боль в черепе, Уинифред отстраненно подумала: странно, что она все-таки не умерла. Лихорадка, три удара по голове, раздробленная кисть – а ее юному телу все нипочем. Неужели только пуля в сердце сможет усыпить ее окончательно?

Сначала она чувствовала только боль. Потом до ее сознания донеслись звуки и запахи. Тяжелые горьковатые запахи ладана, табака и пота. Мужские голоса. Один из них взволнованный, испуганный. И он принадлежал Теодору. Уинифред окончательно пришла в сознание. Не повторяя своей прошлой ошибки, она расслабила мышцы лица и замерла, затаив дыхание.

Она снова сидела на стуле, снова со связанными руками. Была какая-то горькая ирония в том, что она слишком медленно училась на своих ошибках, и они успевали ее настигать. Из-за высокой спинки голова склонилась вперед, а не назад, как прежде, и подбородок уперся в ключицы. Удерживали ее только веревки, крепко стянувшие руки за спинкой стула. Собственный вес тянул Уинифред вниз, и грубое волокно впилось в кожу, и без того уже содранную. Левая кисть была сломана, это точно – пальцы распухли и глухо ныли. К тому же руки ей в этот раз стянули крепко, не в пример неумелым узлам Стеллана. Выпутаться она точно не сможет. Разве что ей на помощь придут мыши и перегрызут веревки, как в сказке, которую ей рассказывала в детстве мать.

Мыши? Уинифред чуть не застонала от злости на себя. Похоже, мистер Уоррен хорошенько ее приложил, если она начала бредить.

Ее ужасно тошнило. Запекшаяся под носом струйка крови неприятно стянула кожу. Уинифред захотелось слизнуть ее, но она не рискнула.

– Сначала отпустите Уинифред, – дрожащим голосом произнес Теодор, и ее сердце заколотилось так сильно, что она