трупы, густо, как снопы срезанных колосьев, устлавшие иссушенную твердую землю. Мамлюки скакали прямо по людям, воздевавшим к ним руки, и срубали тех, кто преграждал путь. Мы гнались за ними, яростные и рьяные, не замечая жары и пропитавшего одежду пота. Никогда не обуревала меня такая дикая жажда крови. Позднее мне стыдно было вспоминать, но в тот миг я с восторгом убивал одного противника за другим, ненасытный, как пробравшийся в курятник лис. Пьяный от меча и крови, я готов был мчаться так до самого Иерусалима, но король приказал остановиться.

Я находился неподалеку от него, как и в течение всей битвы. Здесь были Торн, де Бетюн, де Шовиньи и еще дюжина рыцарей. Сердце мое запело при виде столь многих, кого я называл близкими друзьями. По мере того как дыхание выравнивалось и возвращался здравый смысл, я впервые увидел нас такими, какие мы есть. Сюрко едва ли заслуживали своего названия, настолько запятнанными и перепачканными кровью и пылью они были. Остальное наше облачение, от шлема до сапог, выглядело едва ли лучше.

Да простит меня Господь, но это было восхитительное ощущение.

— Довольно. — Голос Ричарда был хриплым, как карканье ворона. — Этот противник разбит. Возблагодарим Господа, но мы нужны в другом месте. Саладин наверняка атакует колонну на каком-нибудь участке. Прежде чем уйдем, каждый второй снимает шлем и пьет. Как только он управится, наступает черед соседа.

Торна и еще нескольких отправили передать распоряжение короля госпитальерам и рыцарям под началом Генриха Блуаского. Мы снова пустили коней вскачь, но теперь не так быстро. Наш путь лежал к голове войска, мимо отрядов бретонцев, анжуйцев и пуатусцев. Они потянулись за нами и приняли участие в нашем таранном нападении на турок. Теперь же, следуя за королем, эти рыцари дюжинами вливались в наши ряды. Добравшись до четвертого полка, состоявшего из англичан и нормандцев, Ричард велел ему присоединиться к нам. Теперь мы представляли собой большое скопление конников: больше восьмисот рыцарей, ехавших колонной шириной в пятнадцать-двадцать человек, с королем, мной и остальным двором впереди. Я чувствовал себя всемогущим, не замечая ни жажды, ни голода. Залитые потом глаза блестели, а правая рука не ощущала усталости, будто я только что взялся за клинок. Поммерс, славный конь, не выказывал признаков утомления и вышагивал ровно, как на смотре перед королевой Беренгарией.

Во второй раз скрывшись в пыли, мы незамеченными подобрались к туркам, напавшим по приказу Саладина на центр колонны. Быстро развернувшись во фронт, мы пошли в атаку. Земля задрожала под копытами. Поднялось еще больше пыли. Ричард что-то кричал, но я не мог разобрать. Он указал мечом на врага и пришпорил Фовеля, побуждая его прибавить скорость. Красавец-жеребец мчался быстрее, чем выпущенный из арбалета болт.

Все рыцари это видели. Все безжалостно били шпорами коней, горя желанием проявить себя в битве и не бросить короля одного. Помню, как я издавал боевой клич — нечленораздельный животный звук, суливший смерть. Никто не расслышал его в общем гомоне, но если бы расслышал, то, уверяю вас, обделался бы на месте. Поммерс, чувствуя мое настроение, напряг все мышцы своего могучего тела и поравнялся с Фовелем. Бок о бок с Ричардом, моим братом по оружию, мы ударили по врагу.

И снова мы опрокинули строй турок. Снова перебили их столько, что и не счесть. Солнечный свет отражался от наших мечей. Кровь брызгала и струилась, сухая земля жадно впитывала ее. Искры летели после удара клинка по шлему. Головы катились с плеч. Отрубленные руки разжимались, выпуская оружие. Потроха, горячие, испускавшие пар, вываливались из распоротых животов. Лошади пятились и падали или валились под напором тяжелого, шедшего на полном ходу скакуна. Ни один сарацин не мог устоять против нас, настолько сильными были наш натиск, наше стремление убивать и, дерзну заявить, данная Богом мощь.

На этот раз преследование продолжалось значительно дольше. Мы гнали врагов до самого подножья тех самых гор, откуда они пришли. Все готовы были идти дальше, но турки рассеялись, а Ричард не хотел понапрасну терять людей.

Остановив Фовеля, он снял шлем и осушил целый мех.

— Божьи ноги, такого вкусного напитка я отродясь не пробовал, — сказал он, хмыкнув.

Мы все рассмеялись: вкус воды из кожаного мешка, нагретого на солнце, был отвратительным. Затем пришел наш черед. И я тоже обнаружил, что никогда не пил с таким удовольствием. Еще мы развернули кожаные поилки и напоили коней. Я обнял Поммерса за могучую шею и сказал, что он самый лучший в мире скакун, даже лучше Фовеля. Последние слова я произнес шепотом, чтобы король ненароком не услышал и не обиделся.

После короткой передышки король повел нас назад к колонне. Он ехал, повесив шлем на луку седла, положив на колени меч, который в любой миг был готов пустить в дело, гордо выпрямив спину. Ричард радостно окликал каждого рыцаря, громко расточал похвалы жандармам, которые сновали по полю боя, добивая раненых врагов и забирая все ценное.

— Ричард! Львиное Сердце! — кричали солдаты, приветствуя его. Они бежали рядом с Фовелем, чтоб поцеловать ногу короля или пожать его руку. — Ричард! Львиное Сердце!

— Они думают, что мы победили, — вполголоса поделился со мной государь.

— Но ведь так и есть, сир! — воскликнул я, пораженный. — Вы победили.

— Не так, как нам нужно, Руфус. — Король обвел рукой пространство, усеянное трупами людей и коней, на сколько хватало глаз. — Увы, это лишь малая часть войска Саладина. Припомни размеры лагеря, который мы видели у реки Роштай. Враг побит, это так, но не уничтожен.

— Если бы не те два госпитальера… — с горечью заметил я.

— Вот именно, Руфус.

Впервые в голосе короля прорезалась усталость.

— Вы накажете их, сир?

Смех.

— А какой в этом прок? Пусть стыдятся того, что их несдержанность и торопливость стоили нам полной победы.

Король проницателен, подумал я. Осознание этого обстоятельства станет самым жестоким наказанием для провинившихся.

Хотя мы задали туркам трепку, сражение не закончилось. Большая часть войска достигла Арсура и уже разбивала лагерь, когда замыкающий отряд подвергся внезапному нападению. Схватка разыгралась так близко от палаток, что мы отчетливо слышали крики и стоны сражающихся. Ричард, все еще облаченный в доспехи, прыгнул на коня и приказал всем, кто был поблизости, следовать за ним. Нас оказалось пятнадцать рыцарей и сверх того король — и мы поскакали, готовые бросить вызов проклятому племени, сколько бы их ни было.

Никто не колебался.

— Господь и Святая Гробница, помогите нам, — воззвал Ричард, галопом устремляясь к выходу из лагеря. — Турки близко!

Жандармы