платежеспособны, и до сих пор ни одно из моих взаимодействий с ним не указывало на обратное. Но он был всего лишь вторым рангом, и я никогда не слышал, чтобы он упоминал о своей семье. Похоже, он был в худшем финансовом положении, чем я предполагал.

Я покачал головой и отмахнулся от этой мысли.

— Мой ранг сейчас не важен. С финансами разберемся в другой раз. Ты знаешь, как помочь с этим щитом, или нет? Вышло чуть более резко, чем я планировал. Но прямо сейчас семья «пятого» может убивать, красть и осквернять, и чем скорее я овладею этим дурацким щитом, тем быстрее мы сможем их остановить.

— Значит, сила та же. Вы придаете ему форму, и вы придаете ему форму, и вы даете ему цель. Но если я добавлю «в» перед «обрядом», оно останется прежним в одном измерении — оно по-прежнему будет звучать так же — но изменит значение. То же самое и с изменением прочности ваших конструкций.

Я вздохнул.

— Мне не нужно иметь возможность изменять твердость. Мне нужно иметь возможность продублировать этот раздел в полноценную защитную сферу.

— И ты можешь это сделать. Это все в твоем мировоззрении.

— Нет! — рявкнул я, открывая глаза, — Нет, это не так. Я уже несколько недель переворачиваю свое мышление в разные стороны, и ничего не помогает. Если бы все, что мне нужно было сделать, это захотеть, чтобы оно существовало, я бы уже был там. Но не я, потому что это нечто большее. Есть что-то еще, что-то более глубокое, чего мне не хватает!

— И, если бы ты вообще ничего не мог проявить, я мог бы с тобой согласиться. Но вы уже сделали сложную часть! Вы можете правильно сделать выкройку. Теперь все, что вам нужно сделать, это воспроизвести его в более широкой форме.

— Но как?! — закричал я, затем напрягся, немедленно ожидая возмездия, готовый развернуть свой основной щит в любой момент.

Юра немедленно обрушил бы на меня какую-нибудь разрушительную атаку, пытаясь заставить проявиться мою силу.

Арн не был Юрой. Он отступил, поникнув плечами. Затем он повернулся, не говоря больше ни слова, и пошел обратно в дом.

Странно, я чувствовал, что должен извиниться, но разочарование и гнев подгоняли меня. Я бы не стал прокрадываться обратно, пока нет.

Я построил секцию щита, медленно, точно, пока она не оказалась полностью сформированной за пределами моей протянутой руки. Один крошечный, совершенный кусок. Слишком мал, чтобы быть полезным сам по себе. Было так сложно сформировать даже этот маленький кусочек, что я не мог понять, сколько внимания требуется для полного щита.

Но Юра нуждался во мне. Каждый день, когда я не мог справиться с этим, был еще одним шансом для «семьи пятого» сделать что-то ужасное. Я должен был получить это. Это было важно.

Существенно!

Я попытался раскрутить его, сделать вертикальный взмах, представляя, как все маленькие секции выстроены в дугу, подобную той, что составляла мой основной щит. Вместо этого кусок растянулся и треснул, скрутившись в форму, совершенно не похожую на то, что я себе представлял.

Я расслабил силу обратно в себя, позволив конструкции раствориться. Но хотя большая часть сказанного Арном была чепухой, я лично убедился, что его силу можно использовать иначе. Я изменил фокус, переключившись обратно на обычный щит.

Могу ли я воспроизвести его метод растущего пламени? Щит был такой же простой конструкцией, как и они. Неважно, какой метод я использовал для его создания.

Я сосредоточился на том, чтобы протянуть свою силу сквозь тело, готовую к использованию, затем сконцентрировался на земле под ногами. Там был диск силы, слизывающий, как пламя, пока не образовал законченную сферу. Это не должно быть слишком сложно воспроизвести.

За исключением того, что за все то время, что я провел, тренируясь в том, как выталкивать силу через руки, единственное, что я умел делать ногами, — это летать.

Хм. Я мог парить, но запускать там щит было странно.

Я хотел было продолжить, но отбросил эту мысль. Это было отступление, в котором я не нуждался. Вместо этого я встал на колени и положил руку на землю у ног, рисуя круг вручную. Диск появился и заполнился, но, когда я попытался заставить его расти с мерцающими языками пламени по бокам, он вместо этого искривился и треснул.

Я что-то упустил. Аналогия Арна может быть абсурдной, но для него она сработала. Это просто не сработало для меня. Возможно, потому, что он любил слова, заботился о них не только для выживания. Для меня писательство было задачей, которую я выполнял, потому что меня наняли для этого, а не потому, что я имел к этому какое-то особое отношение. Для Арна это было чем-то вроде цели его существования. У него была причина, цель, и написание своих глупо-наивных манифестов о том, как люди ладят друг с другом, было его способом достижения этой цели.

Что у меня было?

С чем я мог бы приравнять силу в том смысле, в каком я интуитивно ее понимал?

Он не был светом, потому что мог быть твердым, но и не был не-светом. Мне нужен был способ перестать думать об этом как о двух отдельных вещах, а вместо этого как о единой вещи, которая могла принимать разные формы.

Я смотрел в небо, наблюдая, как проплывают тяжелые облака. Желтые линии тепла, нанесенные вдоль стен сада «третьего», предохраняли интерьер от замерзания, поэтому его растения могли процветать независимо от погоды снаружи, но на прошлой неделе время от времени выпадал снег. Он всегда таял, превращаясь в дождь, прежде чем достигал улиц или крыш, но за пределами искусственного тепла лениво стекал вниз.

Снег…

Это было твердо. Но когда вы держали его в руке, он становился жидким. Если вы капнете эту воду на замерзший камень, он снова станет твердым.

Я не должен представлять свою силу как стену силы или света, но как светящуюся воду. Вода, сохраняющая форму силой моей воли, замерзающая или тающая по моей команде. Непроницаемый или жидкий по моей прихоти.

Я развернул свой щит, намеренно продолговатый, чтобы достать внутрь, и постучал по нему. Твердый.

«Теперь расплавьте его, не разрушая. Жидкость конструкции без изменения ее формы».

Я сосредоточился, сосредоточился на том, что я хотел, чтобы произошло, пока не почувствовал, что что-то немного изменилось.

Я снова постучал по щиту, и это было похоже на влажный мох. Моя рука погрузилась в него, а затем с другой стороны, когда я нажал сильнее. Я