— Ядерные зенитные ракеты, — упрямо сказал я.Гесер посмотрел на меня с удивлением. Сказал:

— Да ты что? Какие ядерные заряды… давно снятыс вооружения. Разве что вокруг Москвы пояс ПРО… Но он не на Москву пойдет.

— А куда? — насторожился я.

— Откуда мне знать? Твоя задача, чтобы онникуда не ушел, — отрезал Гесер. — Так! Он остановился!

Я посмотрел на компас. Расстояние между нами иКостей начало увеличиваться. Летел он, подобно летучей мыши, или бежал, словноСерый Волк из сказки — но теперь Костя остановился.

Вот только интересно, что Гесер даже несмотрел на «компас».

— Аэропорт, — с удовлетворением сказал Гесер.— Все, разговоры кончились. Иди. Реквизируй кого-нибудь с хорошей машиной — идуй в аэропорт.

— А… — начал я.

— Никаких артефактов, почует, — спокойновозразил Гесер. — И никаких спутников. Он всех нас сейчас чувствует, понимаешь?Bсех! Двигай!

Зашипели тормозные колодки, поезд остановился.Я еще на миг остановился в дверях — и услышал:

— Да, именно «серый молебен». Не надоусложнять. Мы тебя так накачаем, что его по летному полю киселем размажет.

Все. Похоже, шеф на таком взводе, чторазговаривать с ним уже не нужно — он слышит мои мысли, прежде чем ониоформятся в слова.

В коридоре я прошел мимо Завулона — и невольнодернулся, когда тот одобрительно похлопал меня по спине.

Завулон не обиделся. Сказал:

— Удачи, Антон! Мы надеемся на тебя!

Пассажиры смирно сидели по купе. Тольконачальник поезда, что-то говорящий в микрофон, проводил меня стеклянным взглядом.

Я сам открыл дверь в тамбуре, спустил подножкуи спрыгнул на перрон. Как-то все быстро. Слишком быстро…

А на вокзале была обычная толкотня. Шумнаякомпания, вывалившаяся из соседнего вагона, громогласно вопрошала: «Где тутбабушки с ней, родимой?» «Бабушки» — в возрасте от двадцати до семидесяти, ужеспешили на зов. Будет сейчас и водочка, и пивко, и окорочки жареные, и пирожкис подозрительной начинкой.

— Антон!

Я повернулся. Рядом стоял Лас с перекинутойчерез плечо сумкой. Изо рта у него торчала незажженная сигарета, вид былблагостный и умиротворенный.

— Тоже выходишь? — спросил Лас. — Может тебякуда подкинуть? Меня машина ждет.

— Хорошая машина? — уточнил я.

— Вроде «Фольксваген», — Лас поморщился. —Годится? Или ты только на «Кадиллак» согласен?

Я обернулся, посмотрел на окна штабноговагона. Гесер, Завулон и Эдгар смотрели на меня.

— Годится, — мрачно сказал я. — Ну… извини. Ивпрямь очень спешу, машина нужна. Обращаю тебя…

— Так пошли, чего стоять, если спешишь? —спросил Лас, оборвав стандартную формулу вербовки волонтера.

И так ловко ввинтился в толпу, что мне ничегоне оставалось, кроме как последовать за ним.

Мы пробились через бестолковое вокзальноетелодвижение, вышли на привокзальную площадь. Я догнал Ласа, тронул за плечо:

— Обращаю…

— Да вижу, вижу! — отмахнулся Лас. — Привет,Рома!

Подошедший к нам мужчина, хотя почему-тохотелось сказать — гражданин, был довольно высок, как-то по-детски упитан —весь округлый, плавный, чуть ли не в перетяжечках. Ротик маленький, губкикуриной гузкой, глазки тоже маленькие, даже под очками невыразительные искучные.

— Здравствуй, Александр, — как-то оченьцеремонно поздоровался гражданин, плавно протягивая Ласу руку. И уставился наменя.

— Это Антон, мой товарищ, подбросим? —предложил Лас.

— Отчего бы не подбросить, — печальносогласился Рома. — Колеса катятся, дорога ровная.

И, развернувшись, направился к новенькому«Фольксвагену-Бора».

Вслед за ним мы загрузились в машину. Я наглоуселся на переднее сиденье. Лас хмыкнул, но покорно полез на заднее. Романвключил зажигание, спросил:

— Куда вам двигаться, Антон?

Речь у него тоже была плавная, округлая, будтоне говорил, а писал слова в воздухе.

— В аэропорт и срочно, — мрачно сказал я.

— Куда? — с искренним изумлением сказал Роман.Посмотрел на Ласа: — Может быть твоему товарищу найти такси?

Лас смущенно посмотрел на меня. Потом, стольже смущенно, на Романа.

— Хорошо, — сказал я. — Обращаю тебя к Свету.Отринь Тьму, защити Свет. Даю тебе взор, отличать Добро от Зла. Даю тебе веру,идти за Светом. Даю тебе отвагу, сражаться с Тьмой.

Лас хихикнул. И тут же замолчал. Дело не всловах, конечно. Слова ничего не могут изменить, хоть каждое выделяйинтонацией, будто оно с заглавной буквы. Это как заклинания у ведьм —мнемоническая формула, включающая в моей памяти «шаблон». Я могу подчинитьчеловека и сам, но так… так оно правильнее. Срабатывает давным-давнопроверенный механизм.

Роман приосанился, даже будто припухлость щеку него исчезла. Только что сидел рядом крупный и немного капризный младенец, атеперь — мужчина! Боец!

— Свет с тобой! — закончил я.

— В аэропорт! — с удовлетворением произнесРоман.

Мотор взвыл, мы рванули с места, выжимая израбочей немецкой машинки все заложенные в нее силы. Ручаюсь, еще никогда этотспортивный седан не показывал все, на что способен!

Я закрыл глаза и посмотрел сквозь Сумрак — вветвящуюся цветными линиями тьму. Будто скомканный пучок световодов — частьзеленая, часть желтая, часть красная. Не слишком-то умею смотреть линиивероятности, но сейчас это далось неожиданно легко. Я чувствовал себя в формекак никогда.

Это значит — ко мне уже течет чужая Сила. СилаГесера и Завулона, Эдгара и инквизиторов. А возможно, по всей Москве сейчасзамирают Иные, Светлые и Темные, те, у кого Гесер и Завулон вправе брать.

Я только один раз чувствовал что-то подобное.Когда брал Силу у людей.

— Третий поворот — уходим налево, впередипробка, — сказал я. — Поворачиваем направо, во двор, выезжаем в арку… тампереулок…

Никогда не был в Саратове. Но сейчас это неимело никакого значения.

— Есть! — бодро отрапортовал Роман.