выдаёт одну короткометражку за другой, а Лука пока что берёт только спокойным, уверенным голосом. От самого Давида толку не было, возможно, он только усугубил ситуацию, поэтому оставалось надеяться, что Лука припас козырь.

– Решение о смещении Доминуса не будет принято сегодня, – заявил Лука. – Есть процедуры. Карина предоставила свои «доказательства», теперь я беру время, чтобы предоставить свои. Я вынесу на ваш суд собственные улики, произойдёт голосование. Разумеется, если к тому времени НСБ или полиция не арестует настоящих убийц. Возможно, голосование нам и не потребуется…

Он так многозначительно посмотрел на Карину, что та, даже имея на руках куда более весомые аргументы, вспылила:

– Чёрта с два! Мы всё решим сегодня!

Разумеется, её тактика была проста, но эффективна: шокировать, вызвать нужные эмоции, не дать времени одуматься. Лука разрушал эти планы, уничтожал самую их суть.

– Не усугубляй своё положение, Карина, – отозвался он умиротворённо.

Давид едва не фыркнул. Этому человеку хватало нервов говорить так, будто не его только что закопали под тонной впечатляющих видео. Будто на коне был он, а не она.

– Ты и так продемонстрировала беспринципность, готовность оболгать каждого, кто не поддерживает тебя, жестокость по отношению к химерам и людям. Ты готова идти вопреки интересам Ордена, вопреки нашей клятве ради того, чтобы занять моё место…

Глаза Карины налились кровью, щёки гневно покраснели.

– …если действительно хочешь сделать это, хотя бы номинально проявляй уважение к традициям «Верума», которым уже более четырёхсот лет!

– София убила Бокмана!

– Это ложь. – Слова упали как каменная плита, и, казалось, их одних достаточно, чтобы прекратить любой спор. – И это всё, на чём строится твоя линия обвинения. На лжи.

Давид готов был аплодировать. Многие члены Ордена начали нервно переглядываться: они тоже чувствовали силу в его словах. Словах, ничем не подкреплённых, кроме бесконечной уверенности в собственной правоте.

Лука встал, и Карина сделала небольшой шаг назад. Невольно, неосознанно. Доминус глядел на неё с сожалением.

– Ты выбрала путь зла, – он чуть склонил голову набок.

Она стиснула зубы.

Взгляд Луки, прямой, суровый, твёрдый, казалось, разрушал броню Карины без усилий.

– В Кодексе Ордена, к которому ты так предусмотрительно обратилась, есть установленный порядок действий: мы проведём сенатус по всем правилам судебных разбирательств. С жесткими требованиями к предоставлению улик и доказательств, – продолжил он. – Все члены Ордена выступят присяжными. Мы дадим возможность высказаться каждой стороне.

– Ты тянешь время, чтобы найти лайзеку, – прошипела Карина. – Мы будем голосовать сейчас!

– Вовсе нет, я не ищу лазейку, мне это не нужно. Я хочу провести всё по законам Ордена. А куда так спешишь ты? Я не боюсь сенатуса, а тебя он как будто бы… пугает?

Слово упало в пустоту, отозвавшись эхом в сердцах собравшихся. Давид ощущал, как менялось настроение толпы: от страха и ненависти к желанию верить. Лука умел одним лишь тембром голоса вселять в людей спокойствие, вызывать доверие.

Карина смотрела ему в глаза несколько долгих мгновений. На её стороне были верумцы, впечатляющие снимки и видео, убедительные истории сообщников… но фактор Луки она не учла. Звенящую тишину разорвал её вскрик:

– Я боготворила тебя! Считала лучшим во всём. Но год от года очарование таяло, я видела, как ты последовательно уничтожал то, чем был Орден, чем он стал при моём отце.

Железная леди, которую привык видеть Давид, превратилась в разозлённую, обиженную женщину:

– Ты думаешь, я одна затеяла всё это? Половина Ордена поддерживает меня! Твои дни на этом посту сочтены, даже если сейчас ты снова выкарабкаешься!

– Не половина, а восемь человек, – Лука бросил взгляд на нескольких членов Ордена: наверное, мог узнать их даже в масках. – Я знал о каждом, кроме тебя. Не мог понять, кто дёргает за ниточки. Не ожидал, что это будешь ты. Мне казалось, у нас добрые отношения.

Карина стиснула зубы. Он же продолжил:

– С каждым отступником мы побеседуем отдельно. Думаю, вы будете исключены из Ордена. Но это, разумеется, как решит большинство.

Толпа одобрительно загудела.

– Что касается тебя… мне жаль, как всё сложилось. Учитывая огромный вклад в работу Ордена и «Нейма», думаю, твоё наказание будет мягким… но категоричным. Впрочем, оно зависит от степени твоей вовлечённости в убийства Бокмана и Мино.

Давид сдержал смешок: одним лишь взглядом и тоном Лука за несколько мгновений перевернул ситуацию. У Карины сдали нервы, и вот он уже был не обвиняемым, и даже не жертвой, а тем, кто выбирал наказание. А как же сенатус? Возможно, суд теперь не понадобится. Доминус назначил виновного, и, похоже, многие готовы были его поддержать.

– Ненавижу тебя! – прорычала она. – Ты уничтожил Орден!

– В Ордене ли дело? – Лука подошёл к Карине совсем близко и нежно погладил плечо.

Он смотрел на неё с сочувствием, но это не действовало. Она была слишком разъярена. В следующее мгновение пастор отпрянул, сделав два шага назад. Давид увидел, что в руках Карины блеснул пистолет.

Собравшиеся ахнули. Кто-то дёрнулся вперёд, будто надеясь защитить Доминуса, кто-то, напротив, отшатнулся. Все застыли.

– Ты не убийца, – покачал головой Лука убеждённо.

– Нет, не убийца, – согласилась она. – Но за Орден, за память об отце и за себя саму я готова отомстить даже ценой собственной свободы.

– Ты себе этого не простишь, Карина. Ведь до сих пор ты не сделала ничего непростительного, не так ли? Убийства – не твоих рук дело. Скажи, – проникновенно произнёс он, его голос вибрировал, как урчание зверя, – ведь ты не причастна к смерти Мино?

Её рука задрожала. Давид пытался понять, успеет ли выбить оружие, пока она не смотрит на него.

– Не причастна! – воскликнула она. – А вот ты виновен во всём, что случилось. Ты считал, что у нас добрые отношения? После того, что сказал мне… После того, как ясно дал понять: я для тебя лишь инструмент! Ты ещё более слепой и глухой к другим, чем я думала.

– Я был честен с тобой.

Давид почуял, что они говорили совсем не об Ордене.

Карина зло рассмеялась, но тут же оборвала себя.

– После всего, что было?! – воскликнула она. – Хороша честность!

Пистолет в её руке дрогнул. Давид сомневался, что она осмелится выстрелить: не её методы.

В этот момент раздалось рычание. Из-за деревянных трибун в центр зала вышла София в облике львицы.

Давид закатил глаза: куда, ну куда она полезла? Зачем? Его сердце вновь забилось быстрее прежнего. Его не пугало, что дуло пистолета гуляло в женской руке, грозясь стать последним, что увидит или Лука, или сам Давид. Но София, выйдя из укрытия, превратилась в главную мишень, и от этого по телу прошла волна холода.

Давид не верил, что Карина стала бы стрелять в Луку. Но вот пристрелить химеру могла! На это ей хватило бы духу!

– София! – воскликнула Карина и, как и ожидал Давид, перевела оружие на неё.

Львица оскалилась, медленно и бесшумно подходя всё ближе.

– Карина, опусти пистолет, – проговорил Давид