После того как вражеская мотопехота и танки вышли к Генераловке, сопротивление стрелковых частей снизилось, пехота начала отходить под ударом противника, орудия оказались без прикрытия, а танковые группы действовали по всему рубежу обороны, в том числе и в тылу артиллеристов. Поэтому каждый командир орудия или батареи сам решал, когда и в каком направлении отводить подразделение. В такой обстановке комбриг Сапожников, находившийся в штабе, который был развернут на правом берегу р. Разумная, мало чем мог помочь. Учитывая, что два его полка по распоряжению комдива Козака словно пожарная команда, перебрасывались с одного участка на другой, он потерял связь с ними и физически не имел возможности управлять полками. Понимая, что фронт прорван, пехота отступает, а вражеские танки идут в направлении Севрюково, где располагался штаб 81-й гв. сд, он выехал к генералу И.К. Морозову, чтобы доложить обстановку и получить помощь. Но, к сожалению, как показывает опыт, в такой напряженный момент редко кто из вышестоящих командиров был в состоянии вникнуть в проблемы подчиненных. Из сообщения УКР «Смерш» Воронежского фронта:

«6 июля под нажимом танков противника части 30-й иптабр начали беспорядочно отходить. Врид. командира бригады Сапожников, не приняв должных мер к наведению должного порядка в подразделениях бригады, явился на КП командира 81-й гв. сд, за что командир этой дивизии наложил на него дисциплинарное взыскание»[276].

Тем не менее следует отметить, что артиллеристы 30-й иптабр сыграли в этот день важную роль в борьбе с двумя бронегруппами противника, хотя и сами понесли существенные потери. Из отчета штаба артиллерии 7-й гв. А:

«При дальнейшем продвижении противник был встречен огнем 30-й оиптабр. В упорном бою бригада сожгла и подбила 22 танка, потеряв одно 76-мм орудие и 11 45-мм пушек, и под напором превосходящего противника была вынуждена отходить к свх. „Батрацкая Дача“»[277].

В момент, когда танки фон Оппельна начали теснить у Генераловки батальон Н.К. Жилина и остатки бригады Сапожникова, произошел примечательный эпизод, который свидетельствует о том, что комдив Козак так и не извлек никакого полезного опыта из неудавшейся атаки 167-го тп 5 июля. В 17.00, когда боевые группы Глезимера и фон Оппельна прорывались через Генераловку, он отдал приказ подполковнику А.А. Верба двумя боевыми машинами полка из четырех оставшихся вместе с остатками 209-го гв. сп контратаковать из леса восточнее Генераловки вражескую танковую группу в направлении Генераловка — Разумное. К счастью, этот, мягко говоря, не соответствующий оперативной обстановке приказ отменил командующий БТ и МВ армии подполковник Богданов, находившийся в полку, и распорядился «…расставить танки в засадах, окопать и быть готовыми встретить огнем противника из засад»[278].

Существенную поддержку стрелковым частям на стыке 73-й гв. и 81-й гв. сд в течение всего боя оказывал пушечный полк майора Прохорова. Но после выхода танков за село его 3-я ад под командованием майора Юрлова попала в тяжелейшее положение. Три его батареи вели интенсивный огонь по наступающему противнику с закрытых позиций. Когда же танки вышли в район расположения дивизиона, его расчеты перевели 152-мм гаубицы-пушки на прямую наводку. Заместитель командира полка майор И.Ф. Жеребцов вспоминал:

«Ведя ожесточенный бой и сдерживая наступление противника, мы продержались до вечера. Связь с командиром полка у нас отсутствовала, поэтому я самостоятельно принял решение вывести дивизионы на новый рубеж, так как противник уже зашел нам в тыл, распространился по садам в районе совхоза „Батрацкая Дача“ и подходил к селу Мясоедово. Ясно, что оставаться на занимаемом рубеже было нельзя. И я отдал приказ, чтобы с наступлением темноты бесшумно сосредоточить дивизионы на опушке рощи, что юго-западнее Мясоедова.

Одновременно я вызвал к себе опытного начальника штаба дивизиона и приказал ему взять машину, автоматчиков и доставить командиру полка мое донесение, в котором, изложив обстановку, свое решение, местонахождение и потери дивизионов, просил разрешения на смену боевого порядка»[279].

К сожалению, приказ на отход был получен слишком поздно, бронегруппы Оппельна и Шульца уже обошли лесной массив, в котором находились ОП дивизиона, и вышли в район Ястребове и выс. 216.1.

Отход начался побатарейно и проходил медленно, т. к. в качестве тягачей для тяжелых орудий использовались тихоходные трактора СТЗ. По просьбе майора Прохорова 161 гв. Апап, находившийся в районе Дальней Игуменки, открыл ПЗО, стремясь прикрыть отход дивизиона. Пока через лес в сторону клх. Соловьев отходили 8-я и 9-я батареи, их прикрывала 7-я, но враг наседал. Расчеты двух гаубиц в упор расстреливали вражеские боевые машины. «…Они шли прямо на батарею, заходили с левого фланга, чтобы взять ее в „клещи“, но батарея до последнего снаряда вела огонь, — вспоминал майор И.Ф. Жеребцов. — Она уничтожила одиннадцать танков врага и несколько самоходок. В этом неравном бою почти все воины батареи во главе с командиром пали смертью храбрых.

В приказе по нашему полку от 7 июля 1943 г. о гибели 7-й батареи говорится: „Исключить из списков полка погибших в боях за Родину 6 июля 1943 г. в районе Белгорода: командира 7-й батареи лейтенанта 3. К. Давликаева, командира огневого взвода лейтенанта А.Д. Ратникова, командира орудия cm. сержанта М.И. Ситало, командира отделения связи сержанта А.К. Михалычева, командира отделения связи cm. сержанта В.Д. Борзенко, пулеметчика красноармейца М.А. Козлова, мастера орудийного cm. сержанта Ф.А. Петрова, номера орудийного красноармейца Ш.П Шелеста, тракториста красноармейца В.А. Граброва, номера орудийного красноармейца В. Аюмова, номера орудийного красноармейца X. Амангалеева, номера орудийного красноармейца Н.М. Лапту, пулеметчика красноармейца Г.М. Нечепуренко, телефониста красноармейца Т. Абдурахманова, номеров орудийных красноармейцев К. Кульбекова, П Н. Таршелова“.

О коллективном подвиге гвардейцев 7-й батареи позднее рассказывал оставшийся в живых командир огневого взвода. Обозленные большими потерями в танках и живой силе гитлеровцы, захватив поврежденные в единоборстве с ними орудия, расстреляли из автоматов оставшихся в живых раненых солдат и офицеров. Свидетель этого зверства, тяжело раненный командир взвода лейтенант И. Васильев, заполз в густой кустарник около ОП, где пролежал, истекая кровью, до ночи. К рассвету он выполз к речке за свх. „Батрацкая дача“, где был подобран нашими солдатами.

…Когда была освобождена территория ОП, мы с командиром полка майором Прохоровым побывали на месте гибели 7-й батареи. Не было слов, чтобы выразить наш гнев к фашистским извергам. Трупы погибших воинов в течение двух недель оставались там, где они находились во время боя. Лежали с простреленными головами и грудью, прошитыми автоматными очередями гитлеровцев. Следы кровавой расправы отчетливо были видны на выцветших от солнца гимнастерках. По рассказам жителей, до наступления наших частей батарея охранялась фашистскими часовыми, чтобы никто не мог забрать и захоронить трупы убитых, подбитые танки и орудия были увезены. Лишь в нескольких метрах от ОП лежала сбитая снарядом башня „тигра“. Врезавшись глубоко в землю, она свидетельствовала о жестоких боях батареи с врагом»[280].