а не сражаться за себя и своих людей. И хотя я понимала, что в его ситуации это поведение, возможно, было более правильным, чем открытый конфликт с сильными мира сего, ничего не могла с собой поделать. Его «мог позволить вам рисковать» неприятно царапнула. Не хотел бы, чтобы я рисковала жизнью, остался бы и помог бы мне, а не прятался бы от гнева Третьего советника и Адрея. И тогда, глядишь, не Жерен, а он узнал бы всю правду обо мне.

— Наш общий знакомый, — заговорила я, стараясь, чтобы горечь обиды не просочилась в интонации моего голоса. Но все равно ответила слишком резко, — кажется забыл, что он всего лишь мой любовник. Бывший любовник. И у него нет никакого права позволять или не позволять мне делать свой выбор. Но, господин барон, не пытайтесь сделать вид, что вы здесь только для того, чтобы передать привет. Иначе в вашем письме не было бы упоминания о моей горничной, в освобождении которой вы готовы оказать мне помощь.

Барон Грац снова захохотал, как будто бы я сказала что-то очень смешное. А вот мне было не до смеха. Внезапно разбуженные чувства мешали сосредоточится, глупая обида на Гирема разгоралась с каждой минутой. Да, как он, вообще, смел мне что-то указывать?!

— Вы определенно изменились. Помню, как впервые встретил вас на лестнице в харчевне. Тогда вы были похожи на маленькую испуганную девочку. Сейчас же передо мной сидит женщина, которая знает что хочет...

— Хватит! — не выдержала я и, встав из-за стола, резко опустила раскрытую ладонь на стол. Не удар кулаком, но уже что-то близкое. — Если вы пришли, чтобы предаваться воспоминаниям и сыпать комплиментами, то вынуждена вас покинуть. У меня совершенно нет времени думать о прошлом. Мне нужно освободить мою горничную. И я приехала на встречу только потому, что надеялась на вашу помощь. Если же это не в ваших силах, то и разговаривать нам не о чем.

Я развернулась, чтобы уйти, но барон успел схватить меня за руку, и резко дернул, разворачивая к себе.

— Не спеши, Елька, — презрительно фыркнул он. — то, что ты стала герцогиней, ничего не меняет. Ты как была уличной девкой, так и осталась. Я помогу вытащить твою горничную, но за это ты должна будешь делать все, что я говорю! — заявил он, прижимая меня спиной к груди. Прямо на глазах у всех. Пусть этот столик был в самом темном углу и почти не просматривался из зала, но у нашей «близости» могли быть случайные свидетели. А барон зашептал на ухо, — за нами следят люди Бокрея. Развернитесь и ударьте меня изо всех сил.

Только об этом меня и просить не надо было. Гнев поднялся волной и я, еще не дослушав до конца, развернулась, одновременно отпрыгнув от выпустившего меня из рук барона, и размахнувшись влепила ему звонкую пощечину.

— Да, как вы смеете! Вон из моей ресторации, и чтобы духу вашего здесь больше не было! — воскликнула, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Меня просто трясло от ярости. Если бы сейчас у меня в руках снова оказался кинжал, я бы не раздумывая воткнула его в грудь Граца. Но оружия у меня не было, и я с размаху ударила обидчика по второй щеке.

Барон Грац холодно улыбнулся и, невозмутимо, заявил:

— Я совершенно напрасно надеялся на ваше благоразумие, ваша светлость. — Поклонился и швырнув на стол несколько монет, и стремительно зашагал прочь из ресторации.

Официант, обслуживавший столик, тут же подскочил ко мне:

— Ваша светлость, я могу вам чем-то помочь? Может быть принести вам ромашковый чай?

— Принеси, — кивнула я опускаясь на стул. Было так тошно. От того, то Грац оказался большим мерзавцем, чем я себе думала. И от того, что я сама оказалась менее сдержанной и хладнокровной. К чему, вообще, я устроила эту сцену прямо в ресторации... Теперь все гости, сидевшие за столиками, косились на меня, шепотом обсуждая случившееся. Не знаю, видели ли они подробности, но побег барона Граца точно не укрылся от их взора. А если кто-то еще и видел, или слышал, как я ударила его по лицу... Не надо быть семи пядей во лбу, что сплетня о нашей ссоре очень быстро распространиться по всему высшему свету. И именно меня выставят несдержанной дурой, которая размахивает руками. Как бы там ни было, а аристократы считали меня выскочкой, которой просто повезло.

Слова барона о шпионах Третьего советника, я не то, чтобы пропустила мимо ушей, просто не обратила а нее внимания. Я в своей ресторации, в которой работают верные мне люди. Чего бояться?

Официант поставил передо мной чашку горячего ромашкового чая, от которого шел легкий парок. Я сделала крошечный глоток и поморщилась. Несмотря на красоту янтарного напитка, его вкус мне никогда не нравился. Я всегда предпочитала традиционный взвар. Как и отец...

Отодвинула чашку. Сидеть и чувствовать спиной липкие взгляды любопытных было невыносимо. И я решила, что на сегодня уже достаточно. Пора возвращаться домой. Тем более завтра мне нужно будет решить вопрос с освобождением Тайки. Вот только съезжу к Жерену и все...

Из ресторации я вышла, кутаясь в теплый пуховый платок. Осенняя промозглая сырость, от которой не спасал даже стеганные шерстью жакет, заставляла ежиться и прятать даже лицо. Швейцар, дежуривший у дверей моей ресторации, махнул рукой, призывая карету, и помог подняться, когда она приехала.

— В Нижний город, — приказала я и уточнила, — на ярмарочную площадь.

Именно там, в небольшом кабачке, Жерен устроил временную резиденцию ночной королевы. Строительство моей харчевни только началось, и пока мы собирались где придется.

Я, опустошенная эмоциональным всплеском, откинулась на спинку дивана, не замечая, что в темноте моей кареты прячется еще кое-кто... Карета тронулась, отправляясь в Нижний город.

— Ваша светлость, — внезапно зазвучавший голос барона Граца заставил меня вздрогнуть, — прошу прощения за сцену, которую устроил в ресторации. Но ваш официант шпион, — он замолчал. — И не только официант. Господин Первый советник завербовал добрую половину ваших служащих. Очень жаль, что я слишком поздно это понял.

— Что вы здесь делаете?! — возмутилась я, тем не менее не делая ни одной попытки прогнать мерзавца из кареты. Перед ресторацией было полно народу, и если кто-то увидит, что посторонний мужчина вышел из моей кареты, это навредило бы моей репутации гораздо больше, чем репутации