— Терас! — воскликнул Гурий, поднимаясь с пола. — Как я здесь оказался?

Мила заметила, что Терас собирался ответить, но его опередили.

В большой гостиной раздался холодный смех, который показался Миле пугающе знакомым. Как и молодой Гурий, она повернула голову и увидела, что во второй из трех клеток, стоящих в комнате, находится человек, которого она почему-то не заметила сразу.

Мила узнала его. Это был друг Гурия из воспоминания его сестры — черноволосый, с темными глазами и холодным голосом молодой парень. Сейчас он выглядел лет на шесть-семь старше, но выражение его лица было таким же высокомерным. Он стоял, прислонившись спиной к прутьям клетки со скрещенными на груди руками, и смотрел на молодого Гурия.

— Это самый глупый вопрос, который ты мог задать, Гурий. — В его голосе были лед и презрение. Он с пренебрежением кивнул в сторону Тераса Квита. — Этот уродец поймал нас в ловушку Цепким Арканом, как новообращенных сопляков.

Молодой Гурий смотрел на черноволосого так, словно не слышал ни единого его слова.

— И ты тоже здесь… — пробормотал он.

— Здесь, — процедил сквозь зубы черноволосый. — Из-за тебя, черт возьми!

Он вдруг разомкнул скрещенные на груди руки и бросил в сторону Гурия какой-то предмет. Ударившись о прутья решетки, этот предмет упал на пол в ближайшем к клетке Гурия углу.

Это был портрет в овальной деревянной рамке. С того места, где Мила стояла, она смогла разглядеть лицо ее еще совсем юного учителя, а поверх изображения — кроваво-красную надпись «Гурий». Мила была уверена — именно этого портрета не хватало на каминной полке.

Молодой Гурий с безразличием взглянул на портрет и поднял глаза на черноволосого.

— Ты не хуже моего знаешь, из-за чего мы здесь, — сумрачно сказал он. — И твоей вины в этом не меньше, чем моей.

Терас Квит тихо рассмеялся.

— Какая трогательная дружеская сцена! — сказал он, переводя взгляд с молодого Гурия на его черноволосого друга.

Мила впервые решилась всмотреться в лицо Тераса. С трудом преодолевая отвращение, она смогла хорошо его разглядеть. Вся правая сторона лица была вздутой, словно поднявшееся тесто, а кожа — неестественно красной, как арбузная мякоть. Левая сторона была покрыта хитином, а некоторые участки кожи на висках и на шее поросли серовато-бурой шерстью.

В его лице не осталось ничего человеческого, кроме глаз. А в них Мила видела только ненависть: тихую, но глядящую из самых глубин его души. Он был так уродлив, что поднимавшееся изнутри отвращение подавить не было никаких сил. Но, несмотря на это, Мила испытывала к нему жалость.

— Очень трогательно, — повторил с улыбкой Терас. — Но для полной картины нам все еще кое-кого не хватает.

Гурий вдруг вскинул на него полный ужаса взгляд, потом посмотрел в сторону третьей клетки, которая была пуста, и снова повернулся к Терасу.

— Нет, — медленно покачал головой он. — Только не она, Терас. Ты не тронешь ее…

— Она так же виновата, как ты и твой друг, — улыбаясь жутковатой улыбкой, откликнулся Терас Квит. — Почему же я должен щадить ее?

— Терас, послушай, — почти взмолился молодой Гурий. — Мы виноваты перед тобой…

При этих словах черноволосый гневно сплюнул на пол своей клетки и с неприкрытым презрением посмотрел на Гурия.

— Мы виноваты! — заметив этот взгляд, на этот раз жестко и категорично заявил Гурий, обращаясь к своему другу. Затем он снова повернулся к Терасу: — И на твоем месте я мечтал бы о мести. Но если ты хочешь, чтобы за случившееся с тобой кто-то заплатил, то пусть это буду я. Я заплачу. Жизнью заплачу. Только не причиняй зла сестре.

Терас задумчиво смотрел на Гурия, словно размышлял над его словами. Он больше не улыбался.

В этот момент в комнате раздался короткий вскрик. Взгляды всех присутствующих вмиг обратились к третьей клетке, в которой только что появилась девушка.

Ее, как и остальных, Мила тоже узнала. Красивое лицо, золотисто-русые волосы, зеленые глаза — это была сестра Гурия. Именно в ее воспоминании, заключенном в большом овальном зеркале, Мила побывала несколько месяцев назад. В руках девушка сжимала маленькую диванную подушку в чехле из желтого бархата, с декоративными кисточками по углам — такие же подушки лежали здесь всюду: на креслах и диванах для гостей.

— Лиза! — вскрикнул молодой Гурий при виде сестры.

Он бросился к решетке, уцепившись за нее обеими руками, словно хотел раздвинуть ими прутья.

Лиза огляделась, окинула блуждающим, отчаянно встревоженным взглядом всех, кто был в комнате. Ее взгляд едва задержался на лице брата, скользнул по серым фигурам, тенями разбросанным по гостиной, и даже на миг не остановился на человеке в черной накидке в центре комнаты, как будто он был невидим. Лиза словно искала кого-то.

Внезапно она разжала руки, вцепившиеся в диванную подушку так, словно та значила больше ее собственной жизни. Когда подушка коснулась пола, Мила увидела, что на ней большими кроваво-красными буквами написано имя — «Лукой».

Миле показалось, что в этот момент ее горло сжали невидимые руки — дыхание остановилось. Она вскинула глаза на стоящего рядом профессора, но тот лишь покачал головой и знаком велел смотреть дальше.

— Лиза! — снова позвал молодой Гурий свою сестру.

Но девушка не обратила на этот зов никакого внимания. Переступив через лежащую на полу подушку, она бросилась к решетке и, глядя на черноволосого в клетке напротив, воскликнула:

— Лукой! Лукой, ты жив!

Мила медленно повернула голову. Казалось, каждый мускул ее тела одеревенел. Она посмотрела на друга Гурия так, словно только теперь увидела его: черные волосы, цвета воронова крыла брови с крутым изломом, темные глаза с высокомерно-недоброжелательным прищуром, правильные черты красивого лица. Он безразлично и холодно смотрел на Лизу, но не отвечал ей.

— Лукой, — негромко повторила Лиза, улыбаясь и глядя преданным, влюбленным взглядом на человека, из-за которого оказалась в западне — именно его имя было выведено красными буквами на маленькой диванной подушке, именно оно было приманкой для нее.

Тот, кого Лиза назвала Лукоем, был все так же холоден — его не тронула улыбка молодой женщины. Он словно бы напряженно обдумывал нечто гораздо более важное.

— Все в сборе, — объявил Терас Квит. — Мы можем начинать.

Он медленно прошелся вдоль клеток, бросая косые, задумчивые взгляды на пленников.

— Терас, опомнись! — звенящим голосом воскликнула Лиза. — Конечно, ты ненавидишь нас, и твои чувства легко понять. Но сейчас ты помогаешь Гильдии! Нашим общим врагам! Опомнись!

Глаза Тераса гневно сверкнули. Он резко шагнул вперед, приблизившись к клетке Лизы почти вплотную, и девушка с возгласом резко отшатнулась.

— Видишь, — прошипел Терас, испепеляя ее обозленным взглядом. — Я вызываю у тебя отвращение такой силы, что ты не можешь скрыть этого, даже когда твоя жизнь висит на волоске. Мое лицо внушает тебе ужас, который сильнее страха смерти.