Всего одна сцена. Девятнадцать, не знает английского. У нее анус, наверно, вот такой узкий. [Иллюстрирующий жест, который не разглядеть, потому что слушающий до сих пор стоит возле писсуара в очень сложном травматичном состоянии.]

– Что ж, посмотрим. [Взаимный смех наполнен теплотой настоящей дружбы и взаимопонимания; уходят.]

Организаторы церемонии AVN, очевидно, учились у создателей «Оскара». Не только все самые важные номинации оставлены напоследок – хотя и со случайными тизерами вроде «Лучший актер второго плана», вброшенными в первые две трети шоу, чтобы поддерживать интерес аудитории[438], – но и бесконечные списки категорий и номинантов постоянно прерываются небольшими музыкальными антрактами. Например, между номинациями «Самое продаваемое видео» и «Лучший иностранный релиз» появляется Дайана Лорен, чтобы спеть свою авторскую песню «Магнит для психопатов» – хард-рок-балладу о тяжелой жизни порнозвезды, которую постоянно преследуют и домогаются психически больные «дрочилы». Аргументация песни кажется вашим авторам довольно сбивчивой, но мисс Лорен дефилирует по сцене, корчится и бьет воздух апперкотом в нужных местах, как настоящая MTV-дива. Проблема в том, что вокально, даже с хорошим усилителем и цифровым синтезом, Дайана Лорен звучит как ошпаренная кошка, хотя Дик Филт замечает, что Аланис Мориссетт звучит точно так же, и Г. Гекуба вторит ему, перекрикивая песню: «Говори что хочешь о песенных и танцевальных номерах, но они уж точно круче того, что показали Уолберг и Райли в „Ночах в стиле буги“!»

Утверждение Гекубы выглядит неопровержимым до тех пор, пока не начинают объявлять категорию «Лучший концепт обложки» и внезапно на сцену выкатывают рояль специально для напрочь лишенного подбородка мужика средних лет в шляпе с круглой тульей, похожей на те, что носил в сериале «Новобрачные» персонаж Арта Карни. Артист, которого представили как «Доктор Грязный – самый грязный музыкант в истории музыки», начинает выдавать неприличные пародии на популярные шлягеры, которые людям за Столиком 189 напоминают журнал «Мэд», если бы в нем все одновременно сошли с ума. «Откинулся с тюряги / и жопа вся в крови / мой анус кровоточит / селяви» – это единственный фрагмент лирики, застрявший в памяти, хотя названия вроде «Посиди на моем счастливом лице» и «Как же мал этот член», как оказалось, до ужаса тяжело забыть. Никто за нашим столиком и за соседними никогда раньше не слышал о Докторе Грязном, но почти все согласны, что это дно сегодняшнего вечера и достойный соперник прошлогоднему полуголому выступлению Скотти Шварца с песней «Спасибо небу за маленьких девочек» в борьбе за звание самой отвратительной интерлюдии в современной истории AVN. Далее следует кульминация церемонии-98, во время которой на сцену выходят Мидори[439] и две другие старлетки – их объявляют как «Спайси гёрлз» – и исполняют рэп-композицию, ближе к концу которой почти все порноактрисы в зале[440] поднимаются на сцену, непристойно танцуют и шлют камерам воздушные поцелуи. Судя по всему, эта кульминационная женская пляска венчает собой каждую церемонию.

Кое-что еще происходит из года в год. Это никогда не попадает в видеозапись AVN, но эта традиция объясняет, почему бедные официанты в зале готовы провести пять часов, разнося напитки, терпя унижения и бегая кругами в поисках сдачи. Когда церемония подходит к концу и зажигается свет, некоторые старлетки делают похабные фото с официантами «Сезарс Форума». Фотосессия в этом году происходит в основном в дальней части зала, прямо рядом с нашим столиком. Один официант стоит, обняв за плечи Линну Харт, которая, оттягивает правую сторону своей тафты без бретелек и позволяет официанту схватить себя за правую грудь, пока их фотографирует личный официант[441] Столика № 189. Другой официант заходит за спину мисс Энн Амор – очень представительную черную даму с пятидесятидюймовым бюстом и гангстерскими татуировками от кистей до плеч – и наваливается на нее, пока она склоняется вперед и освобождает свои груди из заключения, и официант лапает их, делая вид, будто вошел в нее сзади, пока срабатывает вспышка на камере его друга. Что именно официанты собираются делать с этими фото – понять невозможно, но видно, что они очень взволнованны, а старлетки терпеливы и любезны с ними в той же пустой и отстраненной манере, что и с «дрочилами» на выставке CES.

Пытаться выйти из зала после окончания церемонии – это еще один медленный процесс, потому что широкий холл снаружи снова заполнен людьми из индустрии – они стоят группами с бокалами с гравировкой «Caesar» в руках, которые почему-то забыли оставить на столиках, поздравляют друг друга и строят планы насчет вечеринок для «своих» в будущем. Но самый медленный и страшный этап события – это пересечение длинного стеклянного вестибюля по направлению к боковому выходу из отеля. Здесь масса фанатов, работников «Сезарс Паласа» и разных других гражданских – и толпа едва расступилась, чтобы организовать узкий проход для посетителей церемонии, которым приходится двигаться сквозь этот строй почти гуськом. Уже поздно, и все устали, и эта толпа не сдерживает эмоций, в отличие от зевак у подъезда к отелю перед началом церемонии. Теперь кажется, будто каждый «дрочила» считает своим долгом громко сказать что-нибудь проходящей мимо звезде, и это какая-то странная смесь из поклонения и насмешки:

«Люблю тебя, Бриттани!»

«Как ты натянула это платье, детка?»

«Посмотри сюда!»

«Твоя мама знает, где ты сейчас?»

Румяный тридцатилетний мужик с пластиковым стаканом пива протягивает из толпы руку и очень демонстративно щиплет за грудь одну из «бэшек» прямо перед нами. Она шлепает его по руке, не сбавляя ходу. Мы не видим ее лица, поэтому не знаем, как она отреагировала и отреагировала ли вообще. На этот счет у нас, впрочем, есть обоснованное предположение.

Мистер Дик Филт идет следом за нами, положив ладони на плечи ваших корреспондентов (мы, по сути, его выносим). У всех до сих пор звенит в ушах, и Филт почти кричит: «Вы знаете, в феврале у нас проходит церемония награждения XRCO. Премии критиков фильмов „18+“, сечете? Они не в Вегасе, и там ничего не подстроено. И при этом у них там такой же трындец».

1998, первая публикация – в том же году в журнале Premier с названием «Neither Adult Nor Entertainment» – «Не развлечение и не для взрослых»

Из сброрника Both Flesh and Not: Essays

Федерер во плоти и нет

Почти все, кто любит теннис и следит за мужским туром по телевизору, за последние годы наверняка испытывали то, что можно назвать Моментами Федерера.