Я ничего не сказала ему о статье в New York Times, да и не видела его уже несколько дней. В тот день, когда я узнала об этом, он занес мой удон и сбежал, прежде чем я смогла с ним встретиться.

— Да ладно. — Я надулась. — Где же доверие?

— Не с женщиной, которая нарисовала два члена на моем лице сверхпрочным маркером прошлой ночью, пока я спал. — Он жестом указал на свое лицо, которое выглядело так, словно на обеих щеках у него все еще были мельчайшие тени в форме фаллосов.

Ладно, может, я и отомстила за то объявление о помолвке. Но как же впечатляет то, что мне удалось нарисовать их в кромешной тьме. Я даже не воспользовалась фонариком в телефоне.

— Ты крепко спишь. Я помню это с тех пор, как мы были вместе. — Я пожала плечами. — Это был низко висящий плод. Я откусила кусочек.

Он жестом указал на мороженое.

— Ну, я не буду есть его, пока ты не пообещаешь мне, что я не уеду отсюда на каталке.

— Клянусь. — Я положила руку на грудную клетку. — Мороженое в порядке. Вот, я откушу первый кусочек.

Я выхватила рожок из его пальцев и провела языком по мороженому, все это время не сводя глаз с Оливера. Его горло сжалось от глотка, и он поправил штаны. Я чуть не рассмеялась от его бурной реакции на это.

— Видишь? — Я передала ему рожок обратно. — Можешь придумать крем получше?

— Ага, тот, что был у меня в штанах после того, как я увидел это, — проворчал он, прижимаясь губами к мороженому. Его язык прочертил тот же путь, что и мой, и он тоже не сводил с меня глаз. — О, черт. — Он нахмурился и стал облизывать рожок еще сильнее. — На самом деле это очень вкусно.

Я села и положила подбородок на кулак, а локти поставила на столешницу острова, наблюдая за ним.

— Я ходила на курсы по приготовлению джелато два года назад.

Он успел сделать еще несколько глотков, прежде чем нашел ее. Пластиковую карточку, которую я спрятала внутри.

Он остановился, вытащил ее между липкими пальцами и нахмурился.

— Что это, черт возьми, такое?

— Это наша запись на урок пения. — Я хлопнула в ладоши и покрутилась на табуретке, нацепив свою лучшую улыбку. — О, Боже, я не могу дождаться, чтобы выйти за тебя замуж. Помнишь? Для нашего свадебного дуэта.

Я практически услышала, как в его голове закрутились колесики, прежде чем он понял, что я отомстила за его объявление в New York Times.

Выражение его лица, как у оленя в свете фар, сгладилось и превратилось в ухмылку.

— О, да. Я все думал, когда же мы начнем готовиться.

Я широко раскрыла руки.

— Сегодня днем.

— Сегодня днем?

Я подмигнула.

— Нет лучшего времени, чем настоящее, верно?

— Я могу придумать лучшее время. А именно - никогда, — пробормотал он, после чего тоже нацепил на лицо фальшивую ухмылку. — Прости, я хотел сказать, что да, я свободен, и нет, я не могу ждать. Как ты, наверное, уже поняла, я совершенно серьезно отношусь к нашей фальшивой свадьбе.

— Я тоже.

Одному из нас придется сдаться, но это буду не я.

Я не была уверена в том, что мы делаем, но была почти уверена, что это приведет к еще большей возне и, возможно, к сексу, который я бы очень хотела иметь с Оливером. Ну и что? В любом случае, я должна ему один раз.

Только один раз, Брайар.

— Вообще-то... — Оливер подошел ко мне и еще раз лизнул мороженое. — У меня есть идея получше.

Он наклонил рожок ко мне. Я лизнула его. Он наклонил голову, и его язык стал гоняться за моим по мороженому. Оно было горячим на фоне холода и сладким на вкус. Такое сладкое. Наши глаза закрылись, и на секунду мы поцеловались по-французски, проглотив все, что осталось от мороженого.

Несколько белых капель упали с рожка и просочились между моих грудей. Не успела я опомниться, как уже задыхалась, готовая к тому, что он сорвет с меня одежду и возьмет меня.

Я ведь согласилась заняться с ним сексом в удобное для него время.

Сейчас как раз такое время.

— Хм. Так чертовски мило. В любом случае. — Оливер внезапно отстранился от меня, полностью успокоившись и, похоже, ничуть не пострадав от поцелуя. — Как я уже сказал, у меня есть идея.

— Что за идея?

— Я также хочу танцевать.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Танец?

— Да. «Любовь - открытая дверь». У него есть хореография. Зачем довольствоваться только песней? Давай станцуем и танец.

Это становилось смешно. Неужели он думал, что я поверю в то, что он пойдет на это? А он думал, что я поверю? Если это была игра в салочки, раунд «кто первый моргнет», то я отказывалась быть первой, кто уйдет.

— Конечно. — Я спрыгнула со своего сиденья и потянулась, выпятив грудь к его лицу. — Мне это подходит. Итак. Готов к нашему первому уроку пения?

Как раз когда я собралась с мыслями, Оливер решил зачерпнуть немного мороженого из рожка указательным пальцем и засунуть белый крем мне в рот. Я без вопросов открыла ему рот, беспомощно уставившись на него.

— Черт. — Его глаза были сонными, когда он обводил мои губы тем же пальцем, который я обсасывала. — Ты ведь выпьешь каждую каплю моей спермы, когда я наконец-то трахну тебя, правда?

— Если это когда-нибудь случится. Ты не торопишься воспользоваться своим выигрышем.

— Просто предвкушаю.

— Желание трахнуть тебя никогда не было проблемой, Оливер. Ты меня привлекаешь. Я не могу смириться с твоей личностью.

— Большие слова от человека, который собирается на мне жениться.

Трогательно.

Он моргнет первым.

Я бы в этом убедилась.

67

Оливер

Олли фБ: Она в бешенстве.

Ромео Коста: Что ты наделал?

Олли фБ: Возможно, я объявил о нашей помолвке в New York Times.

Ромео Коста: О какой помолвке? НЕТ НИКАКОЙ ПОМОЛВКИ.

Олли фБ: Семантика.

Ромео Коста: Это не то, что означает семантика. Лоботомия действительно сделала свое дело.

Зак Сан: Давай, заказывай футон. Все кончено.

68