На этот раз Джеф намеренно употребил сильные слова. Скорее всего, этой парочке не все из них были знакомы, но такие фразы внушали ужас братьям Флойд, на что Джеф и рассчитывал.

Норман посмотрел на Уилла.

– Пора нам отсюда выбираться, пока дело не повернулось совсем плохо.

Уилл показал брату большие пальцы в знак одобрения и начал двигать ногами, сбрасывая простыни и одеяла.

Джеф встал.

– Подождите! Вы не можете уйти из больницы. Ваше положение слишком серьезно. Я бы не стал вам ничего рассказывать, если бы я только мог подумать…

– Ты, мистер, о нас не волнуйся, – Норман принялся отдирать пластырь, который удерживал иголку капельницы на его руке. – Спасибо, что пришел к нам и сообщил. Мы начинаем действовать.

– Хорошо, – сказал Джеф, – раз уж вы настаиваете на том, чтобы действовать немедленно… Мне вдруг пришло в голову, что мы могли бы помочь друг другу.

Норман оставил пластырь в покое. Уилл промычал в знак готовности услышать, что придумал Джеф. Он даже сделал круговое движение рукой, как будто говоря: Давай послушаем.

Джеф придал своему лицу задумчивое и серьезное выражение, но про себя он смеялся.

* * *

От заявления Хэйеса у Эмори упало сердце.

– Джеф следующий в твоем списке? Что это значит?

– Я знаю, что это значит, – сказал Джек Коннел. – Ради бога, Хэйес, ты не можешь сам заниматься этим делом.

Хэйес отвернулся от них и подошел к столу.

– Что ты принес поесть?

Он достал сэндвич из пакета, отогнул обертку из фольги и внимательно рассмотрел ингредиенты между толстыми ломтями хлеба.

– Ты слышал, что я сказал? – спросил Джек.

– Я не могу сам заниматься этим делом.

– Прежде чем я позволю тебе совершить какую-нибудь глупость, я отправлю тебя за решетку из-за Флойдов. Клянусь богом, я это сделаю.

– Хватит угроз, Джек. Ешь.

Хэйес сел к столу, жестом пригласил Эмори занять другой стул.

– А ты садись на кровать, – обратился он к Джеку, передавая ему пластиковый стаканчик с кофе и сэндвич.

Эмори села там, где ей было велено, но к еде не притронулась.

– Ты же не станешь совершать ничего незаконного?

– То есть не оторву Джефу конечности одну за другой? Мне бы очень этого хотелось. Но ты произнесла ключевое слово. Незаконное. Я отказываюсь обеспечивать ему лазейку, через которую он ускользнет в суде. Наша работа, – обратился он к Джеку, – заключается в том, чтобы обеспечить прокурору железные доказательства.

Услышав звук приближающегося автомобиля, Эмори повернула голову и посмотрела в окно. На парковку въехал знакомый джип и остановился у самой двери номера.

– Это Найт и Грейндж.

– Кавалерия прибыла, – заметил Хэйес.

– Они знают, кто ты такой, – сказал Джек и в ответ на сердитую реакцию Хэйеса добавил: – Мне пришлось им сказать. Вчера вечером, после того, как ты умыкнул Эмори, все офицеры в округе искали тебя, где только можно. Если бы я не сказал им, кто ты такой, тебя бы пристрелили при первой возможности.

Когда в дверь постучали, Эмори спросила:

– Мне впустить их?

– По плану мы должны были снова встретиться здесь в восемь часов. Они вовремя. Открывайте дверь.

Если бы ситуация не была настолько серьезной, она бы рассмеялась, увидев ошарашенные лица детективов при виде ее.

– Доброе утро, – Эмори отступила в сторону, пропуская их.

Оба замерли на месте, увидев сидящего за столом Хэйеса, поглощающего завтрак.

Найт первым снова обрел дар речи.

– Должен сказать, что вы оба умеете удивлять.

– Сэм Найт, Бадди Грейндж, это Хэйес Бэннек.

Эмори заметила, с каким почтением и восхищением Грейндж подошел к нему, чтобы пожать руку.

– Вы легенда. Никогда не думал, что буду иметь честь познакомиться с вами, сэр.

Тот сухо поблагодарил и, обменявшись рукопожатием с Найтом, продолжил есть.

– Откуда у вас синяк на подбородке? – спросил Найт Коннела.

– Поскользнулся в душе.

Эмори заметила, что детективы в это не поверили. Они оба посмотрели на Хэйеса, но тот, словно не замечая немого вопроса, скомкал пустую упаковку от сэндвича и бросил ее в пакет.

– Должен сказать вам всем, – сказал Найт, – что мне до смерти хочется узнать, как произошло это воссоединение.

Джек взялся сам все объяснить. Сначала он описал общую картину, потом сообщил детали.

– Когда вы подъехали, мы как раз собирались разобраться, насколько убедительны улики против Джефа. Что думаете?

Найт принялся задумчиво накручивать на пальцы канцелярскую резинку. Повернувшись к Хэйесу, он ответил:

– Мы не видели место преступления, но даже если бы мы туда попали, вы испортили всю картину, забрав камень.

– Я это понимаю. Я не забыл того, чему меня учили. Но надвигался снегопад, который все равно бы все испортил. Или камень могли не заметить. Джеф мог вспомнить о камне, вернуться на место преступления и унести его. Лучшим вариантом было забрать его с собой. Я был в перчатках, поэтому последним человеком, который прикасался к нему, был преступник.

– Почему камень? – спросил Грейндж. – Не слишком надежное орудие убийства.

– Джеф хотел, чтобы все выглядело как несчастный случай, – сказал Хэйес. – Как будто Эмори упала.

– А вы уверены, что не падали, доктор Шарбонно? – задал вопрос Грейндж.

– Нет, не уверена. Когда вы спрашивали меня в первый раз, я ответила, что не могу точно вспомнить, как это случилось, и не могу этого вспомнить до сих пор. Если дело дойдет до суда, я не смогу сказать под присягой, что я не упала.

Это не понравилось детективам, и Хэйес это заметил. С заметным раздражением он сказал:

– Покажи им эмблему от куртки Джефа.

Эмори достала серебряный брелок из кармана. Пока детективы по очереди рассматривали дизайнерскую эмблему, Хэйес объяснил, где он ее нашел.

Найт спросил Эмори:

– А вы не могли сами ее там обронить?

– Нет, в этом я уверена. До того, как я увидела этот брелок вчера вечером, в последний раз я видела его на лыжной куртке Джефа.

– Что произошло вчера вечером?

– Хэйес показал мне его на балконе отеля.

– Угу, – буркнул Сэм Найт. – Вот что убедило вас убежать с ним.

– Да. Я сразу поняла, что мне все еще грозит опасность со стороны Джефа.

– Он не доделал дело на тропе, но он был здесь.