— Попытайтесь, — вызывающе сказал Йоссариан.

Мисс Даккит взяла его за ухо и уложила в постель.

Медсестра Сью Энн Даккит была рослая, худощавая, зрелая женщина с прямой спиной, округлым задом, маленькими грудями и угловато аскетическим, типичным для уроженки Новой Англии лицом, которое могло показаться и очень красивым, и очень противным. Кожа у нее была розовато-белая, глаза как буравчики, а нос и подбородок — удлиненно остренькие. Искусная, исполнительная, благоразумная и строгая, она не боялась ответственности и сохраняла рассудок в любой самой трудной ситуации. На нее всегда можно было положиться, а она во всех критических случаях полагалась только на себя и ни у кого не просила помощи. Йоссариан искренне ей сочувствовал и решил, что должен помочь.

На следующее утро, когда она наклонилась у изножия его койки, чтобы расправить ему простыню, он воровато и сноровисто запустил руку ей под юбку. Она звонко взвизгнула и конвульсивно подпрыгнула, но недостаточно высоко, чтобы сразу освободиться, и дергалась, дрыгалась, извивалась и вырывалась не меньше пятнадцати секунд, прежде чем ей удалось наконец обрести свободу и в ужасе отступить с пепельным, судорожно дрожащим лицом к койке Дэнбара, который внимательно следил за происходящим и, когда она оказалась достаточно близко, привскочил на своей койке и обнял ее сзади, как пылкий любовник. Она опять пронзительно взвизгнула и отпрыгнула к Йоссариану, чтобы снова оказаться на крючке и опять отскочить, вроде теннисного мячика с ногами, к Дэнбару, бдительно поджидающему удобного мгновения, чтобы облапить ее снова. Однако на этот раз она вовремя вспомнила о нем и успела отшатнуться в сторону, а он, промахнувшись, нырнул, словно пловец, головой вперед в проход между койками, глухо стукнулся черепом об пол и отключился.

Очнулся он на полу, с расквашенным носом и теми самыми мучительными симптомами — тошнота и головокружение, — которые постоянно симулировал. Палата гудела, словно растревоженное гнездо шершней. Мисс Даккит рыдала, а Йоссариан, притулившись рядом с ней на краешке койки, виновато ее утешал. Начальник госпиталя, полковник медицинской службы, гневно рычал, глядя на Йоссариана, что не позволит пациентам приставать с непристойными вольностями к своим сестрам.

— Ну чего вы привязались к человеку? — печально спросил полковника Дэнбар, морщась на полу от боли в висках, которая пульсировала в такт его словам. — Что он вам сделал?

— Я про вас говорю! — сановито рявкнул ему тощий полковник. — Вы думаете, вам разрешат здесь такое вытворять?

— Ну чего вы привязались к человеку? — осанисто рыкнул ему в ответ здоровенный Йоссариан. — Он же не нарочно разбил себе голову — он просто упал.

— Я и про вас говорю! — разъяренно взвился полковник. — Вы у меня заречетесь хватать моих сестер за… за разные места!

— Я не хватал сестер за заразные места, — отрекся Йоссариан.

— А где у них заразные места? — поинтересовался Дэнбар.

— Вы что — психи? — взвизгнул, отступая, побледневший полковник.

— Он-то определенно псих, — уверил полковника Дэнбар. — Ему, например, снится по ночам, что он держит в руке живую рыбу.

— Ему… что? — словно бы споткнувшись на бегу, переспросил полковник и с чуть брезгливым изумлением глянул в наступившей тишине на Йоссариана.

— Ему снится по ночам, что он держит в руке живую рыбу.

— Какую именно рыбу? — въедливо подхватил полковник, повернувшись к Йоссариану.

— Не могу вам сказать, — ответил Йоссариан. — Я не различаю рыбьих пород.

— А в какой руке вы ее держите?

— В разных, — сказал Йоссариан.

— Это зависит от породы, — услужливо уточнил Дэнбар.

— От породы? — нахмурившись, пробормотал полковник и подозрительно уставился на Дэнбара. — Ну а вы-то откуда знаете такие подробности?

— Как же мне не знать, — с рассудительной заботливостью сказал Дэнбар, — если я ему тоже снюсь и все вижу?

Полковник растерянно покраснел, но тут же мобилизовался и глянул на приятелей по сновидениям с холодной непримиримостью.

— Поднимайтесь-ка и ложитесь в постель, — приказал он сквозь зубы Дэнбару. Потом покосился на Йоссариана и с легкой гадливостью добавил: — А про ваши идиотские сны я слушать не намерен. У нас найдется специалист, который выяснит, что с вами творится во сне.

— Как вы думаете, — осторожно обратился к Йоссариану майор Сэндерсон, кряжистый и мягко улыбчивый специалист по психиатрии, к которому приказал отвести Йоссариана полковник, — почему ваши сновидения показались полковнику Ферриджу несколько… хм… непристойными?

— Я думаю, — уважительно ответил Йоссариан, — что это случилось из-за специфических особенностей моих сновидений или самого полковника Ферриджа.

— Превосходно сказано! — возрадовался ответу майор Сэндерсон с черной, как вакса, щеткой волос на голове и в скрипучих солдатских башмаках. — По определенным причинам, — доверительно сообщил он, — полковник Ферридж издавна напоминает мне глупыша. Он, знаете ли, не очень-то верит в психиатрию.

— А вы, вероятно, без особой симпатии относитесь к этой породе птиц? — предположил Йоссариан.

— Что верно, то верно, — признался со скрипучим смешком майор Сэндерсон и любовно потянул себя за отвислый второй подбородок, словно это была бородка. — А вот ваш сон кажется мне прелестным, и надеюсь, он снится вам достаточно часто, так что мы сможем постоянно его обсуждать. Не хотите ли сигаретку? — Йоссариан отказался, и майор Сэндерсон понимающе улыбнулся. — Как вы думаете, — поинтересовался он, — почему у вас возникло столь острое нежелание взять у меня сигарету?

— Я только что докурил свою. Вон мой окурок, еще дымится в вашей пепельнице, видите?

— Весьма остроумное объяснение, — усмехнувшись, заметил майор Сэндерсон. — Однако вскоре, надеюсь, мы выясним и настоящую причину. — Он небрежно завязал шнурок на башмаке и переложил свой желтый линованный блокнот со стола к себе на колени. — Ну а рыба, которую вы видите во сне? Давайте поговорим о вашей рыбе. Это всегда одна и та же рыба?

— Трудно сказать, — ответил Йоссариан. — Я не очень-то разбираюсь в рыбах.

— А что она вам напоминает?

— Другую рыбу.

— А другая рыба?

— Еще какую-нибудь рыбу.

Майор Сэндерсон с некоторым разочарованием откинулся на спинку стула.

— Вам нравится рыба? — спросил он.

— Не особенно.

— А как вы думаете, — торжествующе вопросил майор Сэндерсон, — почему у вас возникло столь болезненное отвращение к рыбе?

— Да она какая-то квелая, — объяснил ему Йоссариан, — ни то, как говорится, ни се. И к тому же костлявая.

— Весьма искусное объяснение, — понимающе закивал майор Сэндерсон, растянув губы в льстивой и неискренней улыбке. — Но вскоре, надеюсь, мы выясним и настоящую причину. Ну а рыба из вашего сна? Она вам нравится?