С разбойниками закончили, когда небо уже начало темнеть. Часть из них – не самых значимых или сильно раненых – забирали военные в гарнизон, где преступников ожидала казнь. В большинстве своём они были из простого народа, прибившиеся к банде либо от нужды, либо от жажды лёгкой наживы. В другое время казнь для них заменили бы каторжными работами, но после нападения на госпожу Айяшию, всполошившего честных людей, такой милости ждать им уже не приходилось. Оттого гомон стоял страшенный, каждый стремился перекричать другого, что, мол, и не делал я ничего, вчера только прибился к этим злодеям.

Другую часть – более отъявленных головорезов – должен был доставить в столицу отряд господина Давырия. От гарнизона ему в поддержку были выделены оборотни и даже один маг.

Убитых же свалили в одну кучу и подожгли. Хотели вместе с ними сжечь и мёртвого дракона, но Майяри с такой мрачной угрюмостью смотрела на ящера, что волокущие его сыскари зло сплюнули, наломали веток и сожгли зверя отдельно. Девушке стало чуточку легче. Нечего этой наивной звериной душе возноситься в мир усопших в толпе негодяев. На бывшего его хозяина она старалась даже не смотреть, чтобы не искушаться. Но тот тоже дураком не был и после совета товарищей ушёл на другой конец лагеря подальше от «злой магички».

Майяри всё ещё тошнило, и дурнота не отступала. Просто становилась то сильнее, то слабее, в зависимости от того, как близко находился Рладай, которому харен доверил картофелину. Девушку несколько раз звали к костру, но та отмахивалась, что ей и с драконами тепло. И ничуть не врала. Драконам, кстати, тоже рядом с ней было тепло, так что девушка по-царски лежала на хвостах и лапах и в окружении драконьих голов. Ей было не жалко и теплом она делилась щедро. Если бы не тошнота, может быть, даже уснула. И если бы не Йожира.

На скованную по рукам и ногам женщину пялилась не только Майяри. Сыскари и военные тоже не могли удержать удивление. Видимо, и для них стало сюрпризом то, что Йожир – женщина. Пол преступника, кажется, не беспокоил только харена, но Майяри подозревала, что такая «незначительная» деталь просто не смогла перебить его впечатления от её полёта.

Вблизи женщина производила более сильное впечатление, чем когда Майяри её ловила. Долговязая, скорее жилистая, чем худая, бледная, с резкими чертами лица, спутанной гривой чёрных волос и тёмно-синими, почти чёрными глазами. По лицу её блуждала хищная насмешливая улыбка, и, даже стоя на коленях, она не выглядела сломленной.

Рядом с ней лежали трое сильно раненых мужчин, среди них и тот верзила, которого Майяри ранее приняла за Йожира. Их вместе с Йожирой харен решил забрать с собой, не доверяя их перевоз ещё кому-то.

Йожира не боялась. Она спокойно, даже с ехидством смотрела на снующих мимо сыскарей, ищеек и военных. Порой соблазнительно им улыбалась, но в этой улыбке было больше насмешки, чем желания привлечь, и мужчины шарахались, чем очень веселили разбойницу. Майяри никогда ранее не встречала таких женщин. Сильных – даже на шее бандитки проступали мускулы. Бесстрашных – она так нагло веселилась, будучи в плену и на волосок от смерти. Властных – самые трусливые из молящих о милосердии умолкали под её тяжёлым взглядом и смертельно бледнели. И жестоких – перед глазами стояло истерзанное тело госпожи Айяшии. Как вообще женщина могла так поступить с другой женщиной?

Взгляд Майяри, конечно же, не остался незамеченным. Йожира вместе со своими главными помощниками сидела у костра как раз напротив драконьего лежбища. Их отделяло всего саженей восемь.

– Твоя должница, – с улыбкой прохрипела Йожира.

Голос у неё был низким, почти мужским и пробирал до самых костей. Возможный возврат долга Майяри не испугал.

– Это я была твоей должницей, – мрачно заметила она. – За Айяшию. Кажется, я тебе даже не додала, но уж прости.

Откинув голову назад, Йожира хрипло рассмеялась.

– Олау, – певуче протянула она нечто непонятное. Один из оборотней почему-то вздрогнул и с удивлением посмотрел на неё. – Вот это взгляд… Как у Тёмного духа.

Подавшись вперёд, женщина зловеще прошептала:

– Чую, мы с тобой одинаковые.

Майяри прищурилась, но промолчала. Увы, она тоже ощущала в разбойнице что-то родственное, близкое, но не могла понять, что именно.

– Свою судьбу не переломить, не переломав остальных, – Йожира с деланным сочувствием прицокнула, и Майяри вздрогнула. – Боги веселятся, глядя на наши метания, но им не нравится, когда меняются условия игры. Либо покорись, девочка, и будь всегда под чьим-то контролем. Либо стань как мужчина. Этот мир принадлежит им, и они готовы дать свободу только таким же, как они сами. Но свобода эта такая, – женщина красноречиво обвела взглядом связанных разбойников. – Другой и не будет. Они согласны отпускать только то, что сильнее и злее их самих. Либо бери, что есть, и смейся над планами богов, либо терпи.

Майяри оцепенела. Каждое сказанное слово, каждую фразу она уже произносила в мыслях. Эта женщина словно бы изрекла вслух то, о чём она сама не раз думала. На мгновение это напугало Майяри. Она будто бы увидела перед собой то, к чему так долго стремилась, – лакомую свободу. И её облик оказался неприятен.

– Плохо искала, – наконец с некоторым трудом выдавила девушка. – Или рано сдалась.

Женщина не обиделась, только насмешливо улыбнулась.

– Если весь мир против тебя, то ты встаёшь против мира, – хрипло выдохнула она. – Если он упорствует и продолжает делать из тебя рабу одной жалкой судьбы, то выйди против него, и судьба переломится. Страшно, жестоко переломится… для остальных жестоко. И мир пожалеет, что был упрям. Я вижу по твоим глазам, что ты уже ломаешься.

В душе разгорелась злость. Зачем отвечать злой женщине, не сумевшей справиться со своей судьбой? Майяри упрямо сжала губы, но уже через несколько секунд признала, что злится на себя. Злится за то, что понимает, о чём говорит разбойница… и принимает её слова. Сколько раз после очередной неудачи она в ярости думала, что весь мир ополчился против неё! Но она всегда приходила в себя.

– Или уже ломалась.

Майяри мрачно уставилась на щурящуюся женщину. Они действительно похожи.

– Ломалась, срасталась, опять ломалась… Порой начинает казаться, что от всего можно оправиться. Но, поверь, тебя ещё ждёт слом, от которого ты уже никогда не оправишься, – с пророческой уверенностью прошептала Йожира.

С трудом оторвав взор от тёмно-синих затягивающих глаз, Майяри отвернулась. Внутри царило смятение, а настроение стало совсем поганым. Она столкнулась с человеком, который понимал её так, словно видел все её мысли. И это была самая ужасная женщина, которую она встречала.

Ранхаш прикрыл глаза, осмысливая то, что услышал, и пристально посмотрел на Майяри. Смятение на её лице читалось превосходно. Смятение, злость, растерянность и понимание. Она понимала, о чём говорила Йожира, и эти слова отчего-то её задевали. Всегда под чьим-то контролем… Внутри шевельнулось беспокойство. От мысли, что выставленные им запреты не только заставили Майяри устыдиться, но и задели у неё внутри что-то болезненное, стало неприятно. Он не хотел её расстраивать, не хотел заставлять ощущать собственное бессилие перед чужой властью, не хотел заставлять её чувствовать себя пленницей.