Алекс улыбнулся.

– Да, но я же тебя выслеживал. Я сидел в кафе, ел кекс, набирался мужества подняться в твою квартиру, и вдруг входит Клементина. Она так выросла! Она просто красавица, Энди, и такая хорошая! Я бы ее где угодно сразу узнал.

Энди постаралась скрыть волнение, услышав, что Алекс собирался подняться к ней в квартиру, и продолжила слушать в напряженном ожидании.

– Я спросил у Айлы, дома ли ты. Я назвался старым другом, но она, видимо, испугалась любопытного незнакомца и сказала, цитирую, что ты куда-то ушла что-то писать.

– И ты кинулся проверять все пятьдесят фрилансерских сообществ в городе, а вместе с ними частные офисы, библиотеки, кофейни, кафе, квартиры знакомых…

Алекс шутливо ткнул ее пальцем в плечо. Энди захотелось схватить этот палец и поцеловать.

– Ну да. А может, я прочел на стене у Лили в «Фейсбуке», что ты работаешь в некоем «Писательском пространстве».

Энди приподняла брови.

– Знаю, знаю, я говорил, что не захожу в «Фейсбук», но я не устоял. Теперь не хуже прочих могу следить за своими бывшими. В общем, меня впустил некто Ник, который сказал, что знает тебя…

– Да, – подтвердила Энди.

Алекс вопросительно поглядел на нее, ожидая объяснений, но допытываться не стал.

В кухню вошла женщина лет сорока пяти и открыла холодильник. Энди с Алексом замолчали, глядя, как она вынимает пластиковый контейнер с салатом, трясет над ним бутылкой с уксусной заправкой, открывает пепси и, спохватившись, что помешала разговору, уходит в дальний угол гостиной, где быстро надевает наушники и начинает есть.

– Ну что… – Энди посмотрела на Алекса, желая, чтобы он заговорил первым. Ей много надо было сказать, но она не знала, с чего начать. Почему он приехал? Чего он хочет?

– Да вот… – Алекс нервно откашлялся и протер глаз. – Контактная линза съезжает, все утро достает.

– М-м. Сама терпеть не могу, когда такое бывает.

– Я тоже. Я подумываю о лазерной коррекции, чтобы покончить с линзами, но все пугают страшными историями о людях, столкнувшихся с массой проблем из-за сухости глаз, и…

– Алекс!.. Ты же Алекс, верно? Уже не Ксандер?.. Что происходит? – сказала вдруг Энди.

Он смутился и занервничал.

– Разумеется, я Алекс! – Он переплел пальцы. – Что значит – «что происходит»? Я не могу зайти поздороваться? Разве это так уж странно?

Энди засмеялась:

– Еще как странно. Приятно, конечно, но странно. Когда мы в последний раз встречались – год назад, на том бранче, когда возникла маленькая неловкость? – Ее посетило искушение спросить о Софи, о том, призналась ли она Алексу в романе со студентом.

– Между мной и Софи все кончено, – произнес он, глядя в стол. – Уже давно.

– Мне очень жаль.

– Правда? – лукаво спросил Алекс.

– Нет. Нисколечко.

Он улыбнулся.

– Энди, я все знаю. Софи была так убеждена, что после бранча ты мне все расскажешь, что решила опередить тебя. По-моему, она так и не поверила, что ты смогла промолчать.

– Извини. – Энди хотелось попросить прощения за то, что она знала и не сказала ему, за боль, которую Алекс испытал, узнав обо всем, за то, что вообще все так получилось…

Он кивнул.

– Оказалось, это была не интрижка. Они почти сразу поженились, Софи вот-вот родит.

Энди захотелось потянуться через стол и обнять Алекса.

– Еще я знаю, что вы с Максом… – Он отвел глаза.

– С Максом? – Энди было странно слышать, как Алекс произносит имя ее бывшего мужа.

– Разв… Ну, обо всем, что у вас случилось.

Энди смотрела на него, пока он не поднял глаза.

– Откуда ты об этом узнал? Лили мне десять раз клялась, что ничего тебе не говорила, а когда вы встречались, обо мне речи не заходило…

– Лили мне действительно не говорила. Эмили сказала.

– Эмили?! С каких это пор вы общаетесь?

Алекс улыбнулся, но как-то невесело.

– Мы не общаемся, но несколько месяцев назад она вдруг почему-то позвонила мне, тараторила без остановки, перескакивая с одного на другое, почти в истерике. Я сразу вспомнил, как ты работала в «Подиуме».

– Она тебе поз-во-ни-ла?!

– Да. Миранда ее тогда только что уволила, и Эмили с мужем решили перебраться в Лос-Анджелес.

– Как раз недавно переехали.

– Она кричала, что все испортила с «Элиас-Кларк», с Мирандой, с «Декольте» и особенно с тобой. Она хотела, чтобы я узнал о твоем… разводе.

Спустя полтора года Энди это уже не шокировало, но при слове «развод» все равно передернуло.

– Боже мой, неужели она растрепала и об этом?

– Она говорила, что должна что-то сделать после того, как столько всего испортила, и что такой поступок будет правильным… с самого начала был правильным… – Алекс кашлянул.

Энди буквально онемела. Неужели Алекс сидит рядом с ней в жалкой кухоньке писательской конторы, намекая – да что там, открыто заявляя! – что он о ней думал? Что они должны попробовать начать все заново? Энди часто об этом мечтала, но сейчас ситуация показалась ей немного кинематографичной.

Она молчала. Алекс сперва разглядывал свои кроссовки, затем уставился в потолок. Молчание продлилось двадцать или тридцать секунд, которые показались Энди вечностью.

– Что ты скажешь насчет ужина в воскресенье? Ранний ужин, чтобы с Клементиной, часов в пять? Можем пойти куда-нибудь поблизости, угостить ее пиццей или бургерами – чем-нибудь простым.

Энди засмеялась.

– Она обожает пиццу. Как ты догадался?

– Какой же ребенок не любит пиццу?

Энди подняла глаза на Алекса и улыбнулась. Под ложечкой возникло знакомое щекочущее ощущение, когда он улыбнулся в ответ.

– Хорошо, мы согласны.

– Отлично. Тогда это свидание! – Сотовый пискнул, и Алекс взглянул на экран. – Мой брат приехал на выходные в Нью-Йорк к приятелям по аспирантуре, мне надо с ним встретиться. Он тащит меня в бар. Боже, помоги мне!

– Оливер? Даже не верится! Я его сколько не видела, лет десять? Как он?

– Нормально. Живет в Сан-Франциско, работает в «Гугле», завел невероятно сексуальную подружку, которая звонит ему день и ночь. Совсем взрослый состоявшийся человек, как ни странно.

– Приводи его в воскресенье, очень хочу повидаться. Столько времени прошло…

– Не уверен, что Оливер мечтает о пицце в пять часов вечера в компании брата и ребенка, но я его попрошу.

– Скажи, что я хочу его видеть!

– Скажу, обязательно скажу. Он наверняка тоже захочет встретиться. Он всегда… – У Алекса запылали щеки.