Мне пришлось прочистить горло, чтобы продолжить.

– Кроме того, ты не узнаешь, как себя чувствует твоя мама, пока будешь прятаться тут. – Я поднялась и взяла у него из рук фотографию. Аккуратно положила ее на тумбочку возле кровати. Потом взяла его за руку. – А теперь пошли.

Он встал и пошел за мной безо всякого сопротивления. Ладонь оказалась теплой и живой, когда он переплел наши пальцы.

В течение следующего часа я занялась телефонными звонками, пока Исаак с бабушкой и дедушкой доедал остатки супа. Я поговорила с Алом и кратко обрисовала ему, что произошло и почему Исаак в ближайшие дни не сможет работать. Ал поворчал, но я заметила, что он сочувствовал случившемуся. Затем я поговорила с Робин, которая заверила меня, что не будет ничего страшного, если я верну ей машину только завтра вечером. И потом я поговорила с Доун, которая готова была в ту же секунду запрыгнуть в машину Спенсера и приехать, но мне все-таки удалось ее остановить. Исаак и так находился на грани нервного срыва, и я сомневалась, что присутствие в доме еще большего количества людей пойдет ему на пользу.

Почти в двенадцать часов позвонил отец Исаака. За то время, пока мы вчетвером сидели на диване и не сводили глаз с мобильника Исаака, который лежал в центре стола с включенной громкой связью, нам стало известно, что Дебби хорошо перенесла операцию и сейчас спала. На переломанную ногу наложили шину, а нестабильный перелом таза исправляли хирургическим путем. Селезенку пришлось удалить, поскольку она лопнула в результате аварии, а потеря крови угрожала жизни, но врачи сумели вовремя ее остановить.

– Она справится, – сказал папа Исаака. – Дебби справится.

– Я знала, – сдавленно выговорила Мэри.

– Дебби ведь борец, – добавил Теодор.

Я посмотрела на Исаака. В первый момент он как будто не осознавал, что только что говорил его отец. Его взгляд метался от телефона к бабушке с дедушкой, затем обратно к телефону и наконец ко мне.

А потом из его глаз ушел страх, а на лице появилась прекрасная улыбка.

После этого с наших плеч словно кто-то снял огромный груз. Исаак позвонил Элизе и повторил все, что сказал папа, пока Теодор и Мэри готовили комнату для гостей, искали мне полотенца и туалетные принадлежности и помогали перестелить постель. Я много раз пробовала убедить их, что могу все это сделать самостоятельно, но, кажется, это не вписывалось в их представление о гостеприимстве. При этом я отчетливо видела, как ударил по ним этот день. Теперь по ним стал заметен возраст, а по вялым движениям – что им срочно необходим сон.

Я пожелала Грантам спокойной ночи, прежде чем переодеться в футболку, которую Мэри принесла мне из комнаты Исаака, и легла в кровать. Меня измотало волнение и беспокойство за семью Исаака, но вместе с тем я странным образом чувствовала себя счастливой, так как у меня появился шанс поддержать его в этой ситуации. И не только его. Всю его семью. Теодора, Мэри, Ариэль, Леви, Айви… Они все заняли свои места в моем сердце, и это было новое для меня чувство. Всего несколько месяцев назад я бы ни за что не подпустила к себе так близко столько людей. Но сегодня я могла это сделать. Сегодня я могла даже с полной уверенностью сказать, что какой бы плохой ни казалась тебе ситуация, все всегда вновь налаживается. И я сделаю все, чтобы в следующие недели быть рядом с ними, если понадоблюсь им. С этой мыслью в голове я повернулась на бок и задремала.

Но чуть позже снова проснулась, когда открылась дверь в комнату для гостей. В замешательстве я моргнула и потерла глаза. Царила кромешная тьма, различались лишь очертания шкафа и занавесок, а еще фигура, которая только что закрыла за собой дверь. За пару шагов Исаак оказался возле меня. Я затаила дыхание, когда он лег рядом со мной на узкую гостевую кровать. Только после того, как убедилась, что не сплю, я смогла слегка приподнять край одеяла, чтобы он забрался под него. Его теплое тело было так близко к моему, что я почти не смела дышать.

– Все нормально? – прошептала я.

Он обнял меня одной рукой и притянул к себе еще теснее, так что я спиной чувствовала, как поднималась и опускалась его грудь.

– Теперь лучше.

Я хотела сказать ему так много всего. Должна была так много спросить. Но для этого сейчас неподходящий момент. Поэтому я накрыла его руку своей и просто крепко прижала к себе.

Следующим утром обстановка оставалась напряженной, хотя все прикладывали огромные усилия, чтобы не показывать этого перед детьми. Я помогла Мэри и Теодору приготовить завтрак и сделать бутерброды в школу, пока Исаак старался подбодрить Ариэль, которая ужасно спала.

Я наблюдала за ними. Ариэль вяло ковыряла вилкой свою яичницу, в то время как Исаак тихо что-то ей говорил и каким-то образом сумел убедить хоть немного поесть. Было ошибкой думать, будто дети не понимают, что происходит вокруг них. Наоборот, они особенно восприимчивы к эмоциям и настроениям. Я знала это по собственному опыту. Когда-то давно я заметила неладное задолго до того, как мама рассказала мне, что папа заболел и больше не выздоровеет.

После завтрака мы с Исааком поехали прямо в больницу. На протяжении всей поездки он практически не разговаривал, но я его не трогала, поскольку чувствовала, как он нервничал. Когда мы вышли из машины, лицо у Исаака посерело, и он так быстро пошел по парковке, что я еле успевала за ним по скользкому асфальту.

В регистратуре нас встретила приветливая медсестра.

– Мы к Деборе Грант, – сказала я, так как знала, что Исаак не выговорит ни слова.

Она в двух словах объяснила, как пройти к лифтам и куда именно нам идти на третьем этаже. Дыхание Исаака учащалось по мере того, как мы приближались к палате, и мне очень хотелось взять его за руку, но я не рискнула. Не знала, что ему нужно в данный момент.

– Это здесь, – произнесла я, когда мы оказались перед дверью в палату Дебби.

Исаак так смотрел на голубую дверь, словно за ней его ждал смертный приговор. Он с трудом сглотнул и уперся взглядом в мыски своих ботинок.

– Черт возьми, – пробормотал он.

– Можем подождать твоих бабушку и дедушку, если хочешь, – спокойно предложила я.

Он лишь покачал головой:

– Я просто боюсь, что разревусь, как мальчишка. А от этого сейчас никому не будет лучше.

– В этом нет ничего плохого, Исаак.

– Но я хочу быть сильным ради нее, – тихо ответил он.

– Ты сильный в любом случае, – мягко откликнулась я. – А если нет, то у тебя все еще есть я. Я с удовольствием буду сильной за тебя.

Исаак долго не сводил с меня взгляд. У меня возникло ощущение, что он собирался еще что-то сказать, но в итоге просто кивнул. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и постучался.

Я услышала скрип стула по полу и тихие шаги – потом дверь открылась, и показался папа Исаака. Увидев сына, он как будто никак не мог решить, обнять его или нет. В конце концов он отошел в сторону, чтобы пропустить нас.