— Хорошо, — сказала она. — Дай мне твои руки.

— Что происходит? — Спросил Эйб, по-прежнему в полномнедоумении.

Мне доставило удовольствие увидеть его, в виде исключения, втаком состоянии.

Марк прошептал что-то Оксане по-русски и поцеловал ее вщеку. Он не осуждал ее, просто предупреждал о необходимости быть осторожной. Язнала — будь она на месте Лиссы, он хотел бы для нее того же самого. Их любовьбыла так глубока и сильна, что даже моя решимость поколебалась. И еще их любовьнапомнила мне о Дмитрии, но я заставила себя не думать о нем, иначе не смоглабы остановиться и заново окунулась в случившееся этой ночью...

Ощущая, что живот свело от страха, я сжала руки Оксаны.Мысль о проникновении в мою голову мне не нравилась — по сути, ханжество,учитывая, что сама я постоянно проникала в сознание своей лучшей подруги.Оксана еле заметно улыбнулась мне, хотя чувствовалось, что она нервничает неменьше меня.

— Прости, — сказала я. — Мне претит поступать так слюдьми...

И потом я почувствовала то же самое, что происходило, когдаЭйвери вышвыривала меня. Очень похоже на реальное физическое прикосновение кмозгу. Я тяжело задышала, глядя в глаза Оксаны и чувствуя, как на менянакатывают волны жара и холода. Оксана проникла в мою голову.

— А теперь отправляйся к своей подруге, — сказала она.

Что я и сделала. Лисса по-прежнему стояла на карнизе. Хорошохоть не валялась на земле, но я по-прежнему хотела, чтобы она слезла оттуда и вернуласьк себе в комнату, пока ничего не произошло. Действовать, однако, предстояло немне. Я была всего лишь посредником, образно говоря. Оксане предстояло уговоритьЛиссу слезть с карниза. Правда, я никак не ощущала ее присутствия. Оказавшись всознании Лиссы, Оксану я больше не воспринимала. И никакого щекотания в мозгу.

«Оксана? — Мысленно окликнула ее я. — Где ты?»

Ответа не последовало — по крайней мере, от Оксаны. Ответпришел от совершенно неожиданного источника.

«Роза?»

Это голос Лиссы прозвучал в моем сознании. До этого онасмеялась над чем-то вместе с Эйвери, но сейчас внезапно оборвала смех и замерлав окне. Я почувствовала, какой ужас и смятение охватили ее, когда она подумала,что я ей причудилась. Она повела взглядом по комнате, поверх головы Эйвери. Тапоняла — что-то происходит; ее лицо напряглось. Я испытала знакомое ощущение ееприсутствия в сознании Лиссы и не удивилась, когда Эйвери снова попыталасьвытолкнуть меня.

Но не тут-то было.

Когда прежде Эйвери вышвыривала меня, это всегда ощущалоськак реальный толчок. У меня создалось впечатление, что, попытавшись сделать этосейчас, она почувствует, будто наткнулась на кирпичную стену. Ей не удавалосьвыкинуть меня с прежней легкостью. Сейчас со мной была Оксана, и вместе мыстали сильнее. Лисса по-прежнему могла видеть Эйвери, и я заметила, как этивосхитительные серо-голубые глаза расширились от шока, когда до Эйвери дошло,что она не в состоянии управлять мной.

«Вот так-то, сука!» — Подумала я.

«Роза? — Это снова был голос Лиссы. — Я схожу с ума?»

«Пока нет. Но ты должна слезть с окна, немедленно. Думаю,Эйвери пытается убить тебя».

«Убить меня? — Недоверчиво спросила Лисса. — Это немыслимо».

«Послушай, сейчас не время спорить. Просто слезь с окна исчитай, что тебе повезло».

Я почувствовала в Лиссе импульс, почувствовала, как онаслегка изменила положение и начала опускать одну ногу. И потом как будто что-тоглубоко внутри остановило ее. Нога осталась на прежнем месте... Лиссазашаталась...

Это работа Эйвери. А что же Оксана? Я думала, что,вклинившись между нами, она может пересилить принуждение Эйвери; но нет, самаона активности не проявляла. Ее сила позволила мне реально контактировать сЛиссой, но сама Оксана оставалась пассивна. По правде говоря, я ожидала другого— что Оксана, используя меня как мост, проникнет в сознание Лиссы и принудитее. А получилось в некотором роде наоборот. Только вот я принуждением невладела. Все, чем я располагала, это легендарный ум и сила убеждения.

«Лисса, ты должна сопротивляться Эйвери, — мысленно заговорилая. — Она пользователь духа и применяет к тебе принуждение. Я не знаю никого,кто владел бы принуждением лучше тебя. Сражайся с ней».

В ее голосе прозвучал страх.

«Не могу... Сейчас не могу».

«Почему?»

«Потому что я пьяна».

Я мысленно застонала. Конечно! Вот почему Эйвери всегдаподсовывала Лиссе алкоголь. Он вызывает оцепенение духа, что не раз своимивыходками демонстрировал нам Адриан. Эйвери поощряла пьянство Лиссы, понимая,что это ослабит ее способности как пользователя духа и уменьшит сопротивление.Сама Лисса никогда не знала точно, сколько выпила Эйвери. Оглядываясь назад, японимала, что Эйвери часто не столько пила, сколько лишь делала вид.

«Тогда используй обычную силу воли, — продолжала я. — Ты жезнаешь, так можно сопротивляться принуждению».

И это была правда. Принуждение не означает, что тыавтоматически получаешь билет к мировому господству. Одни люди сопротивляютсялучше других, хотя со стригоями или пользователями духа дело обстояло сложнее.

Я почувствовала, как Лисса укрепляет свою решимость, снова иснова повторяя мои слова о том, что она должна быть сильной и спуститься скарниза. Она старалась вытолкнуть прочь импульс, внедренный Эйвери, и, непонимая как, я внезапно обнаружила, что выталкиваю его вместе с ней. Мы сЛиссой соединили свои силы, чтобы вместе вышвырнуть Эйвери.

В физическом мире Лисса и Эйвери не отрывали друг от другавзглядов, пока шла эта мысленная борьба. Внезапно на глубоко сосредоточенномлице Эйвери возникло выражение шока — она заметила, что я тоже участвую в схватке.Сощурив глаза, она заговорила, и ее слова были обращены ко мне, не к Лиссе.

«Ты не хочешь путаться у меня под ногами», — прошипела она.

Не хочу?

Я почувствовала проникновение в свой мозг, а потом волнужара. Только сейчас это была не Оксана, а Эйвери, которая рылась в моих мысляхи воспоминаниях. Теперь я поняла, что имела в виду Оксана, говоря о проявленииагрессии и насилия. Одно дело просто смотреть глазами другого человека, адругое — проникать в его самые интимные мысли.

И потом мир вокруг исчез. Я стояла в незнакомой комнате. Намгновение мелькнула мысль, что я снова в поместье Галины — судя по атмосферебогатства и роскоши. Но нет. Приглядевшись, я поняла, что все здесь другое —мебель, убранство. Особняк Галины был прекрасен, но вызывал холодное, безликоеощущение. Это помещение выглядело привлекательным и явно любимым. В углу стоялаплюшевая кушетка со скомканным одеялом на нем. И хотя нельзя сказать, что вкомнате царил беспорядок в полном смысле этого слова, повсюду валялись вещи —книги, фотографии в рамках, — свидетельствующие о том, что комната не простонапоказ, а ее действительно используют.