Душевная и физическая боль начала обволакивать меня, и споследним усилием я облизнула губы и выдала еще одну «жемчужину» своегорусского словаря:

— Пазванит?

Женщина удивленно оглянулась на меня. Я не была уверена, чтоправильно произнесла слово. Может, я попросила не сотовый телефон, ателефон-автомат — или даже жирафа, — но тем не менее она, видимо, поняла.Спустя мгновение она достала из сумочки и вручила мне сотовый телефон. Даже вСибири все ими пользовались. Дрожащими руками я набрала номер. Женский голосответил:

— Алло.

— Сидни? Это Роза...

Я не знала мужчину, которого Сидни послала встретить нас,когда мы прибыли в Новосибирск, но у него была такая же золотистая татуировка,как у нее. Лет за тридцать, рыжеватые волосы — и, конечно, человек. Он выгляделкомпетентным, заслуживающим доверия и при виде пожилой пары рассмеялся изаговорил с ними, словно они были лучшими друзьями. Что-то профессиональное иуспокаивающее ощущалось в окружающей его атмосфере, и вскоре они тоже заулыбались.Не знаю, что он сказал им, может, что я его непутевая дочь или еще что-нибудь вэтом роде, но они, по-видимому, решили, что могут доверить меня ему. Очарованиеалхимиков в действии, надо полагать.

Когда они отъехали, его поведение слегка изменилось. Он небыл так холоден, как Сидни в начале знакомства, но не смеялся и не шутил сомной. Неожиданно посланник Сидни стал такой весь из себя деловой, что мнепротив воли припомнились рассказы о людях в черном, которые зачищали следыинопланетных столкновений, чтобы мир не узнал правды.

— Можешь идти? — Спросил он, сверху донизу оглядев меня.

— Не уверена на этот раз, — ответила я.

Выяснилось, что могу, просто не очень хорошо.

С его помощью я, в конце концов, доковыляла до дома в жилойчасти города. К этому моменту в глазах у меня стоял туман, и я едва держаласьна ногах. Там были и другие люди, но я никого не запомнила. Единственное, чтоимело значение, это спальня, куда кто-то отвел меня. У меня хватило силотцепиться от поддерживающей руки и рухнуть на кровать. Заснула я мгновенно.

Меня разбудили заливающий комнату яркий солнечный свет иприглушенные голоса. Учитывая, через что мне пришлось пройти, я не удивиласьбы, увидев здесь Дмитрия, Татьяну или даже доктора Олендзки из Академии. Насамом деле на меня сверху вниз смотрело бородатое лицо Эйба. Все егодрагоценности сверкали в солнечном свете.

На мгновение его лицо расплылось, и я увидела лишьтемную-темную воду, угрожающую унести меня прочь. Последние слова Дмитрия эхомотдавались в голове: «Именно это должен был сказать я...» Он понял, что яхотела услышать: что он любит меня. Что произошло бы, будь в нашем распоряженииеще несколько мгновений? Произнес бы он эти слова? И какое значение они имелибы для него?

Снова собрав все силы, я вынырнула из мутной воды сознания,приказав себе не думать о прошедшей ночи — пока, по крайней мере. Я утону, еслистану думать о ней, а мне нужно выплыть. Лицо Эйба стало видно отчетливей.

— Приветствую, Змей, — слабым голосом сказала я. Егоприсутствие здесь не удивило меня. Сидни наверняка доложила обо мне своимначальникам, а те, в свою очередь, сообщили Эйбу. — Очень мило с твоей стороныприползти сюда.

Он с печальной улыбкой покачал головой.

— Думаю, ты превосходишь меня в умении заползать в темныеуглы. Я-то надеялся, что ты на пути в Монтану.

— В следующий раз, заключая сделку, оговаривай как можнобольше деталей. А еще лучше — просто засунь меня в посылку и отправь в СШАпочтой.

— Это в точности то, что я собираюсь сделать.

Он продолжал улыбаться, но возникло чувство, что он нешутит. И внезапно идея возвращения домой перестала пугать меня — совсем даженаоборот.

К постели подошли Марк и Оксана. Я не ожидала их увидеть, нообрадовалась. Они тоже улыбались, чуть подавленно, но с заметным облегчением. Ясела на постели, удивляясь тому, что вообще в состоянии двигаться.

— Ты исцелила меня, — сказала я Оксане. — Мне еще плохо, нотакого чувства, что я вот-вот умру, теперь нет. По-моему, это заметноеулучшение.

Она кивнула.

— Я сделала ровно столько, чтобы тебе не угрожаланепосредственная опасность, решив, что доведу дело до конца, когда тыпроснешься.

Я покачала головой.

— Нет-нет. Я поправлюсь своими силами.

Я всегда терпеть не могла, когда Лисса исцеляла меня: нехотела, чтобы она ради этого тратила свою силу. К тому же при этом всегдапроявлялись побочные эффекты духа.

Лисса...

Я откинула одеяло.

— О господи! Мне нужно домой. Срочно.

Мгновенно вскинулись три пары рук, преграждая мне дорогу.

— Подожди, — сказал Марк. — Ты никуда не поедешь. Оксанасовсем немного исцелила тебя. Тебе еще далеко до полного выздоровления.

— И ты еще не рассказала нам, что произошло, — вклинилсяЭйб, как обычно пронизывая меня взглядом.

Он принадлежал к тем людям, которые должны знать все, и,наверно, окружающие меня тайны сводили его с ума.

— Сейчас не время! Лисса в опасности! Я должна вернуться вшколу.

Только сейчас воспоминания вернулись — эксцентричноеповедение Лиссы, безумные выходки под воздействием принуждения или, точнее,невероятно мощного принуждения, учитывая, что Эйвери в состоянии выталкиватьменя из сознания Лиссы.

— Ага, значит, теперь ты рвешься в Монтану! — ВоскликнулЭйб. — Роза, даже если в соседней комнате тебя бы ждал самолет, это двадцатьчасов полета как минимум. И ты не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.

Я покачала головой и снова попыталась встать на ноги. Послетого, с чем я столкнулась нынешней ночью, эта троица была мне не страшна — ну,может, не считая Марка, — но я чувствовала, что не в состоянии раздавать удары.К тому же возможности Эйба все еще оставались для меня загадкой.

— Ты не понимаешь! Лиссу пытаются убить, или причинить ейвред, или...

На самом деле я не понимала, чего добивается Эйвери. Я зналаодно — что она принуждает Лиссу творить безрассудные вещи. Видимо, она сильна вдухе, раз не только проделывает все свои трюки, но ухитряется скрывать это отЛиссы и Адриана. Она даже создала фальшивую ауру, чтобы замаскировать своюподлинную, золотистую. Я не подозревала, что сила может достигать такогоразмаха, в особенности если учесть, что Эйвери выглядела легкомысленной и ужникак не безумной. Что бы она ни задумала, Лисса в опасности. Я должнавмешаться.

Вычеркнув из уравнения Эйба, я умоляюще посмотрела на Маркаи Оксану.

— Мы же с ней связаны. У нее серьезные неприятности. Кое-ктостремится навредить ей. Я должна быть там — вы понимаете почему.