Государь со свитою и высшими чинами Ставки встретил икону на вокзале. Затем икона с крестным ходом, с множеством народа была пронесена городом к церкви штаба. Государь же с наследником, встретив икону, вернулся домой на автомобиле и вышел вновь к крестному ходу, когда он подошел ко дворцу.

С иконой государь прошел в церковь, где она и была водружена. Государь прослушал всенощную.

Прибытие иконы произвело на солдат большое впечатление. Холодновато отнесся к событию протопресвитер Шавельский. Он был священник-реалист, больше дипломат.

30-го числа перед иконой отслужили молебен перед дворцом. Лил проливной дождь, присутствовал государь с наследником. После молебна государь приложился с сыном к иконе и пошел работать. Народ прикладывался к святыне под проливным дождем. Затем икону отвезли на Западный фронт. Там все готовился и никак не мог перейти в наступление генерал Эверт. А он должен был поддержать Брусилова. Говорили, что Эверт просто боялся сплоховать перед Брусиловым, который был настоящим героем последних дней. Ведь на фронте разыгрывался Луцкий прорыв.

Глава 21

Лето 1916 года. — Успехи на фронте к 10 июня. — Наступление. — Слухи о диктатуре. — Родзянко в Ставке 24 июня. — Совет министров 28 июня. — Полномочия Штюрмера. — Замена министра иностранных дел Сазонова Штюрмером. — Недовольство Штюрмером царицы и Распутина. — Царица в Ставке 7–12 июля. — Блестящие результаты летних операций. — Прием государем графа Олсуфьева и Протопопова. — Возвращение Воейкова из отпуска. — Царица в Ставке с 27 июля по 3 августа. — Царица и старец. — Передача образка от Распутина Алексееву. — Отъезд Распутина в Сибирь. — Румыния присоединяется к союзникам. — Наступление фронта Брусилова. — Приезд царицы 23 августа с детьми и Вырубовой. — Приезд Пуришкевича. — Назначение генерала Спиридовича ялтинским градоначальником и начальником Ялтинского гарнизона. — Прощальные визиты. — У генерала Алексеева. — У А. А. Вырубовой. — Высочайший прощальный завтрак. — Аудиенция у его величества. — Отъезд из Могилева. — Аудиенция у императрицы. — Взгляд на прошлую десятилетнюю службу по охране царя

Быстро промелькнул в Ставке июнь месяц. На фронте дела шли очень хорошо. Наступление армий генерала Брусилова продолжалось успешно. К 10 июня подчиненные ему армии взяли в плен 4013 офицеров, около 200 000 солдат, захватили 219 орудий, 644 пулемета, 196 бомбометов, 46 зарядных ящиков, 38 прожекторов, до 150 000 винтовок, много вагонов и всякого военного материала. После некоторого перерыва 21 июня армии Леша и Каледина вновь перешли в наступление и к 1 июля заняли прочное положение на реке Стоходе. Отлично держался Сахаров, продвинулся вперед Щербачев, занял район Делатынь Лечицкий. Имя генерала Брусилова было у всех на устах. Но в Ставке потихоньку говорили и то, что Эверт струсил и под разными предлогами не начинает своего наступления. То есть Брусилова не поддерживают и этим дают возможность неприятелю перебрасывать свои войска против Брусилова. Алексеев как бы подтверждал нерешительность Эверта. Брусилов негодовал. Его фронт бился один.

С чувством особого удовольствия говорили в Ставке, что брусиловское наступление ослабило нажим немцев на Верден. Они вынуждены были снять с французского фронта несколько дивизий и перебросить их против нас. Государь работал больше обычного. Только после завтрака он уезжал на моторной лодке с наследником за несколько верст от Могилева, где и гулял и играл с сыном. Алексей Николаевич был произведен 25 мая в ефрейторы. Он чувствовал себя не совсем хорошо, и в конце июня начался курс лечения его грязями.

В половине июня начали усиленно говорить о диктатуре в тылу. Все чувствовали, что в тылу что-то неладно, большой хаос, что надо с ним покончить. Отсюда мысль о диктаторе. Забывали одно — диктаторы не назначаются. Они появляются самочинно и сами забирают власть в руки, не спрашивая никого, нравится ли это или не нравится. Все разговоры кончились после расширения некоторых прав Штюрмера как премьера. Пользы это не принесло. Большинство министров были настроены против него. Его же одолевала старость, и он плохо справлялся с бременем лежавшей на нем власти. К тому же против него велась теперь интрига товарищем министра внутренних дел Степановым и директором Департамента полиции Климовичем. Каждая сторона старалась привлечь на свою сторону Распутина, через него Вырубову, а через двух последних найти поддержку в лице императрицы.

Положение Распутина было прочней, чем когда-либо. С возвращением Вырубовой он чувствовал себя лучше. Около него появилась новая поклонница, фрейлина Никитина, дочь генерала, коменданта Петропавловской крепости. Она была другом семьи Штюрмера, и в Петрограде шутили, что она секретарь министра внутренних дел при Распутине. Распутин сердился на ее якобы влияние у Штюрмера, а Вырубова сердилась на появление ее около Распутина. Красивая, крупная брюнетка с большими глазами не была приятна для Анны Александровны, но все как-то уладилось благополучно. Свидания Штюрмера с Распутиным стали происходить или на квартире коменданта крепости, или на квартире одного из чиновников Штюрмера. Первое обставлялось особой конспирацией и потому сделалось известно в высших кругах, заинтриговало некоторых и было сообщено одним из информаторов даже французскому послу Палеологу, о чем он позже сам говорил мне, смеясь. Однако прежние дружеские отношения были испорчены. Распутин уже не доверял Штюрмеру, требовал особого внимания. Штюрмер же боялся огласки, хитрил и старался отделаться от управления Министерством внутренних дел. Только этого и нужно было Степанову с Климовичем.

24 июня в Ставку приезжал председатель Государственной думы Родзянко. Ни государь, ни окружавшие его лица не принимали Родзянко всерьез. Некоторые знали его по петербургскому свету. Отдавали должное его громкому голосу, но и только. Самомнение его возрастало с каждой сессией. В этот приезд он смело посоветовал государю заменить Штюрмера адмиралом Григоровичем, а вместо князя Шаховского, про которого в Петрограде шла молва, что его поддерживает старец, он советовал взять его товарища по Государственной думе Протопопова. Государь поблагодарил за советы и затем вышучивал за них Родзянко. Царица не любила Родзянко за его явно недоброжелательное отношение к старцу и за его излишнюю болтовню.

28 июня государь принимал Совет министров, причем подчеркнул свое милостивое отношение к Штюрмеру.

На этом совещании был похоронен вопрос о диктатуре. Вместо диктатуры на утверждение государю поднесли 1 июля постановление Совета министров «О возложении на председателя Совета министров объединения мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла». Конечно, это было не под силу Штюрмеру.

3 июля Штюрмер был вызван в Ставку, и в этот приезд он сумел, не предупредив никого из своих друзей, получить от государя назначение на пост министра иностранных дел вместо Сазонова. Его сокровенная мечта сбылась. Об этом не знал никто. Не знала даже царица.