– Что ты обо всем этом думаешь, Нэд?

– Зло отступило, но не ушло. Жрец Анубиса ничего не простит и вернется по наши души. А я сам не смогу спокойно спать, пока не войду с мечом под своды Мальдорора! Как вы полагаете, леди Илона, мы сможем туда попасть?

* * *

Щур не сразу понял, где он. Ночь, пустынная дорога, зарево пожаров вдалеке, едва слышимые крики и скрип виселиц за его спиной. Двух рыцарей, с которыми он совершал переход, видно не было. Дворцовый маг тревожно огляделся по сторонам. За свою полную самых разных событий жизнь он насмотрелся всякого и вполне мог определить, что происходит. На этой земле шла война. Карлик видел в темноте как кошка, и даже при скудном лунном освещении мог разглядеть, что дорога изрыта конскими копытами. Такие глубокие, вспарывающие следы оставляли подковы коней тяжеловооруженных всадников. Бегло осмотрев болтающийся на виселице труп, он сразу отметил следы жесточайших пыток, а по лохмотьям одежды определил человека зажиточного. Кроме того, несчастный не был умерщвлен обычным способом, а подвешен на крюк под ребро, чтобы смерть была долгой и мучительной.

– Мальдорор… – с непонятной смесью гордости и брезгливости промолвил Щур.

Все стало ясно. Только черные рыцари убивали так изощренно, легкая смерть была, по их мнению, непростительной сентиментальностью. Значит, заклинание все же сработало и он сумел вернуться. Правда, почему-то не в свою башню, видимо, все-таки не те ингредиенты… Зато теперь карлик точно знал, в какую сторону ему надо идти. Туда, где горят огни и крики истязаемых жертв не стихнут до утра. Он развернулся, бодро зашагав вперед. Страшная дорога смерти вела его по земле некогда цветущего мира. Щур сразу узнал кровавую хватку Королевы. Если здесь еще остались люди, то они так запуганы, что до скончания века останутся безропотными рабами. А если рабов не хватит, то черные рыцари обрушатся на соседние земли, где мечом, а где золотом повергая соседние племена и кланы. Он читал об этом, «Песни Мальдорора» неоднократно описывали истории захвата чужих городов и замков. Щур всегда был горд и счастлив принадлежностью к этой безжалостной, всесокрушающей силе. Но сегодняшней ночью, идя по пустынной проселочной дороге, по обеим сторонам которой стояли ужасные виселицы, он впервые злорадно подумал: «Ничего, вот придет Нэд Гамильтон…» – и погрозил кулачком высокому черному замку, встающему на горизонте.

* * *

Ближе к обеду Илону разбудил телефонный звонок Люстрицкого. Будущий юрист успел встать два часа назад, испечь шарлотку с яблоками и теперь набивался со своими пирогами на чай. Илона спросонья, естественно, нагрубила, но потом сменила гнев на милость – Валерка был допущен на кухню. Нэд Гамильтон тоже проснулся от того же звонка, но, в отличие от хозяйки дома, чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим на все сто. Если Илона воспринимала суматоху последних дней как нечто неординарное, требующее нечеловеческих сил на пределе умственного и физического напряжения, то рыжему рыцарю казалось, что он в раю. Ну, по крайней мере, на курорте. Его жизнь в крестовых походах, насыщенная средневековыми сражениями, кровью и насилием, зачастую – голодом, лишениями и тяжким трудом воина, закалила его, приучив ценить все прелести тихого перемирия. При всех сложностях и противоречиях мира Илоны в нем было очень много хорошего. Например, ванная комната с душем, горячей и холодной водой. В Средние века даже еженедельный поход в баню считался чем-то неприличным, чересчур чистоплюйским, что ли. Воюя с «варварами» и «язычниками» султана Саладдина, крестоносные воины незаметно для себя позаимствовали у них много полезных привычек. Вот почему Илоне не приходилось гнать Нэда силой в ванну, он с удовольствием шел туда сам. Еще рыжему рыцарю очень нравилась кухня. Газовая плита его не очень впечатляла, поскольку очаг в замках позволял жарить целую кабанью тушу, а на четырехконфорочной «Электе» так не развернешься. Зато холодильник пленил его с первого взгляда. Исключительная возможность глотнуть настоящего мороза в летнюю жару плюс еще и масса вкусных вещей, которые в нем хранились: салаты, йогурты, варенье… Нэд Гамильтон-младший скрепя сердце признавал, что жить в этом мире все-таки можно. Хотя его первое мнение, если вы помните, было резко отрицательным, а ведь мы еще не вспомнили о таком чуде, как телевизор.

– Милый Нэд, этот пирог я испек исключительно для вас!

– Что же, леди Илону вы не будете угощать?

– Буду, – с чувством согласился Валера, – ее попробуй не угости… Душечка, ну зачем тебе такой большой кусок, от мучного толстеют!

– Ум… ням… это во Франции толстеют… ням… у нас в России – нет! У нас только здоровеют на глазах, и румянец во всю щеку. Ум…н… уф!

– Вот что с ней делать, а? Нэд, возьмите еще… пока есть. – Сам Люстрицкий ограничился несладким чаем, непрозрачно намекнув, что он на диете.

Рыжий рыцарь и не предполагал, что такое эта «диета», и счел ее одним из симптомов Валеркиной болезни. А болезнь явно обострялась. Почему-то именно сегодня боевой друг начал навязчивый штурм твердыни – сердца Нэда. Он был одет с иголочки, надушен и наманикюрен, с тонким чувством меры использовал макияж и бижутерию, тайно делал своей соседке знаки, чтобы она на время удалилась. Илона сначала старалась демонстративно ничего не замечать, отшучиваться и улыбаться, а потом всерьез обиделась. Скандал устраивать не стала, но поднялась из-за стола, заявив, что срочно должна сходить в магазин за лавровым листом. Нэд опять ничего не понял, поэтому лично для него пришлось бегло описать, какой это полезный продукт, как быстро он расходуется, потому что метут его со страшной силой. Рыжий рыцарь тут же полез набиваться в сопровождающие, но Илона мрачно отказала. Поглядела на Люстрицкого «сквозь зубы», пламенно пожелала удачи, плюнула и удалилась. Крестоносец со вздохом посмотрел ей вслед через окно и позволил увести себя в залу на диван для серьезного, мужского разговора.

– Милый Нэд, мне кажется, настало время поговорить начистоту. Дальше так продолжаться не может. Мы не первый день знакомы, много пережили вместе, нас многое связывает, мы можем быть откровенны друг с другом?

– О чем вы? – смутился сэр Гамильтон.

– Именно об этом, – торжественно начал Валера, вдохновенно взяв ладонь рыцаря обеими руками. – Я буду говорить с вами о любви! Об этом великом, всепоглощающем чувстве, которому покорны все возрасты, титулы и полы! Как-то нескладно… Я хотел сказать – и мужчины и женщины! Так лучше, да? О эта любовь, воспламеняющая сердца, сжигающая души, возвышающая и спасающая тела! Она единственно достойная драгоценность, которую стоит хранить всю жизнь, беречь и лелеять, никогда не позволяя прикасаться к ней чужим грязным лапам. Вы согласны со мной?

– Да, – кивнул Нэд, он все еще не понимал, в какую сторону клонит его «больной» друг, но возвышенное представление о любви разделял полностью.

– Так скажите же мне, милый Нэд, неужели вы не чувствуете этого пламени в своей груди?! Неужели вы так черствы, у вас каменное сердце и холодная кровь? Разве вы никогда не любили, что не в состоянии узнать то самое святое чувство, отблески которого так и горят в ваших серых глазах?! Ради всего святого, заклинаю вас – не лгите! Не лгите ни мне, ни себе. Признайтесь как на духу – ваше сердце не свободно?