– Мистер Добсон, если я и установлю ответственных лиц, то правосудие потребует от них несколько часов общественных работ или, возможно, незначительный штраф. А вы только наживете больше врагов.

– Я еще раз обращусь к мэру!

– Хорошо. Всего вам доброго.

В коридоре уже начали собираться ученики – в красочных одеждах, оживленно болтающие, с мокрыми волосами.

Рид вышел на улицу и стал ждать.

Матиас заметил его в тот же момент, когда и он заметил Матиаса с двумя приятелями.

У Матиаса сразу же сделался виноватый вид. Рид подошел ближе.

– Привет, Матиас, как дела?

– Хорошо, сэр. Э-э, нам пора на занятия.

– Успеете. Джейми Уокер?

Парень в хипстерской шляпе, с выбритыми по бокам волосами и длинной челкой, пожал плечами.

– Мне нужно поговорить с тобой о вечеринке в субботу, – громко сказал Рид. Достаточно громко, чтобы его услышал любой, кто проходил мимо. – Отойдем сюда. Ты тоже, – сказал он третьему мальчику, с капюшоном оранжевого худи на рыжеволосой голове и, видимо для большей крутизны, в солнечных очках под дождем.

– Нам уже влетело за это, шеф, – начал Матиас. – Я наказан на две недели.

– За преступлением следует наказание. Кто еще наказан?

Оба парня подняли руки.

– Мне восемнадцать, – недовольно сказал Джейми, – и меня наказали за вечеринку.

– В доме ваших родителей, без их разрешения. С пивом и травкой.

– Никто не нашел никакой травы, – возразил Джейми.

– Потому что ты скор и умен и успел избавиться от нее. Но мои офицеры унюхали. Травка была, и вам повезло, что они вас не арестовали.

– Подумаешь, обычная вечеринка, – проворчал Джейми.

– Я мог бы согласиться, если бы вы не устроили столько шума, что была вызвана полиция. В следующий раз будьте умнее. Теперь, скажите мне, где вы взяли туалетную бумагу?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Рид повернулся от Джейми к Матиасу. Брат Сесила тоже был в капюшоне.

– Вы знаете Донну, диспетчера?

– Да, сэр. Она бабушка моего друга и дружит с моей мамой.

– Дело вот в чем. Она заставила меня поклясться, причем на Библии, чтобы я уберег ее внука, который, как я подозреваю, был в этом замешан, и всех остальных, от неприятностей.

– Да, она такая. – Матиас наклонил голову, но Рид успел заметить ухмылку.

– Я не хочу навлекать на себя гнев Донны за то, что накажу вас за эту проделку. Я спрашиваю потому, что если вы по глупости просто ее купили, то об этом станет известно, и мне придется как-то отреагировать.

Матиас поник и начал ковырять землю мыском потертого кроссовка.

– Каждый из нас принес из дома пару рулонов.

– Не делайте так больше. Передайте это тем, кого я не поймал – пока. И держитесь подальше от Добсона за пределами класса, не возникайте. Не подходите к его дому и, ради бога, не хвастайтесь своим «подвигом». Прислушаетесь ко мне – максимум вы и внук Донны поработаете немного на общественных работах. Два уик-энда садовых работ и любая помощь, которая понадобится вашим матерям по дому. И без жалоб. Я проверю.

– Вы не скажете мистеру Добсону? – спросил Матиас.

– Нет. Вы все пойдете учиться в колледж или вольетесь в ряды рабочего класса. Вы еще столкнетесь со многими добсонами, поверьте мне. Придумайте лучший способ с этим справляться. Ступайте в класс.

– Спасибо, шеф, – сказали все трое почти хором.

Рид ушел довольный. Да, хорошо вернуться к работе.

Почта добиралась до острова не быстро. Рид получил следующую открытку через пять дней после тех выходных, прямо перед Днем поминовения с его деревенским парадом, Фестивалем Лобстера, летними предложениями ресторанов и первым наплывом отдыхающих.

Как обычно, Донна забрала почту по дороге на работу и пришла в участок вскоре после Рида. Он как раз налил из кофемашины – купил за собственные деньги – свою первую чашку кофе. Барни улегся под столом с жевательной костью и любимой плюшевой собачкой.

Рид включил компьютер и, пока тот загружался, рассматривал июньский календарь на стене. Донна подошла к его открытой двери.

– Шеф.

– Да. Фестиваль искусств и ремесел проводится во вторые выходные июня? Помню, в каком-то году моя мама очень хотела на него попасть. Есть ли у нас примерная оценка… – Он замолчал, увидев ее лицо. – У нас проблема?

– Тебе пришла еще одна открытка. Почерк на конверте тот же. Почтовый штемпель Западной Вирджинии. Я взялась только за уголки, чтобы бросить его в сумку.

– Давай сюда.

Рид не столько ждал этой открытки, как надеялся на нее. Еще один след. Еще одна ее ошибка.

Донна осторожно положила конверт на стол и села.

– Прежде чем откроешь, хочу что-то сказать.

– Донна, у меня…

– Сначала мне нужно кое-что сказать. – Она поставила себе на колени огромную соломенную сумку. – Сказать до того, как ты ее откроешь, потому что мы оба знаем, что это еще одна угроза.

– Тогда говори, – кивнул Рид, доставая пару перчаток и перочинный нож.

– Ты сдержал слово. Я верю, что ты сдержал бы его даже без клятвы на Библии. Просто так было надежнее. Ты не позволил мальчикам, включая моего внука, уйти совсем безнаказанными, но ты и не испортил им жизнь из-за мелкой пакости. Добсон настучал на тебя, пожаловался мэру, но ты поступил правильно.

– Всего лишь туалетная бумага, Донна, и, вероятно, биоразлагаемая.

– Дело не в этом. Я не знала, что думать, когда тебя поставили тут начальником; скорее всего, ничего хорошего. Ты молод, ты с материка и часто ведешь себя нахально.

Рид улыбнулся, несмотря на жгучее желание скорее открыть послание, которое ждало на его столе.

– Я нахальный?

– Это не комплимент. Однако ты отлично справляешься, уважительно относишься к сотрудникам. Ты держишь слово. И хорошо относишься к этому идиотскому псу.

– Теперь он уже только наполовину идиот.

– Меня возмутило, что ты его сюда притащил, но скажу правду: он начал мне нравиться.

Рид знал, что теперь Донна держала у себя в тумбочке пакет с собачьими лакомствами и потихоньку, когда никто не видел, угощала Барни.

– Ты тоже начала ему нравиться.

– Я считаю, тебе нужна приличная стрижка и настоящие ботинки вместо старых потрепанных кроссовок.

Рид нахмурился, глядя на свои кроссовки. Не такие уж они и потрепанные.

– Принял к сведению.