– Помимо всего прочего, – она усмехнулась, – ты нормальный шеф. Более или менее.

– Я тронут.

– Так что… – Донна залезла в свою сумку, вытащила черную бейсболку с белой надписью «ШЕФ» над изображением короны, – это для тебя.

– Ты даришь мне кепку.

– Я смотрю сериалы, и у всех шефов полиции такая кепка.

Искренне тронутый, Рид взял ее и надел.

– Ну и как я?

– Нужна еще приличная стрижка, но тебе идет.

Рид снял кепку, полюбовался надписью «ШЕФ», снова надел.

– Спасибо, Донна. Буду носить с гордостью.

– По крайней мере, люди будут видеть, кто ты такой, и не подумают, что ты пляжный бомж – с этими космами и в драных кроссовках. – Она встала со стула. – Я вызову офицеров, которые не на дежурстве, чтобы ты проинформировал их после того, как прочитаешь открытку.

– Спасибо.

У двери она обернулась.

– Будь умным и осторожным.

– Я намерен быть и тем, и другим.

– Уж постарайся. Я заплатила хорошие деньги за кепку и не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Он улыбнулся ей, а когда она вышла, надел перчатки и вскрыл конверт ножом.

ДУМАЮ О ТЕБЕ

Слова были напечатаны поверх цветочного поля. Внутри, над радугой и цветами, было напечатано:

ТЫ ОЧЕНЬ МНОГО ДЛЯ МЕНЯ ЗНАЧИШЬ,

ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЭТО ЗНАЛ.

КУДА БЫ Я НИ ПОШЛА,

ТЫ ВСЕГДА В МОИХ МЫСЛЯХ.

Подписано: «Целую, Патрисия».

На чистой стороне она написала:

Рид поднял запаянный пакетик с прядью волос.

«Это не Макмаллен», – мелькнула мысль. Макмаллен, похищение, видеосъемка, убийство – все это было слишком личным для Хобарт.

Эта прядь волос Трейси Либерман.

Рид все сфотографировал и запечатал в пакет для улик.

– Давай уже, сука, приходи. Кончай бегать туда-сюда. Разберемся.

Он позвонил Джакоби, отправил ей фотографии, потом позвонил Эсси и отправил фотографии ей тоже. Затем крутанулся на стуле и посмотрел в окно на цветущие кусты. Азалии – даже он это знал. Очень красиво. В его саду тоже росла пара таких кустов, с ярко-красными цветами, а в конце марта между метелями расцвел дикий кизил – его опознала Сиси.

Скоро в море выйдут лодки рыбаков и ловцов лобстеров. За ними появятся парусники, моторки и катера, купальщики и загорающие.

Когда бы Патрисия ни приехала, на чем бы она ни приехала, они сумеют ее остановить. Не дадут ей оставить шрамы на своем острове.

Рид щелкнул пальцем по козырьку кепки и встал, чтобы проинформировать сотрудников.

Барни, зажав в зубах любимую игрушку, последовал за ним.

Симона ходила вокруг скульптуры, выискивая недостатки и возможности для улучшений. Последние несколько дней она корректировала детали: что-то срезала, что-то разглаживала и аккуратно наносила на глину растворитель, чтобы удалить следы инструментов. Известно, что в погоне за совершенством художник может без конца убирать, добавлять, соскребать и разглаживать – и уничтожить душу своего произведения. Поэтому она отложила инструменты в сторону, вышла и с лестницы окликнула Сиси, зная, что та сидит внизу с утренним кофе.

– Сиси, можешь подойти и еще раз взглянуть на Рида?

– Я всегда готова взглянуть на Рида. Ты не давала мне смотреть на него несколько дней – накрывала его тканью, даже когда приходили Хэнк и Эсси.

– Он не был готов. Теперь он готов, но я никак не прекращу искать огрехи и что-то подправлять. Останови меня. Или скажи, что надо продолжать работу.

Сиси вошла в студию, перекинула длинную косу за спину и внимательно, со всех сторон осмотрела скульптуру. Фигура высотой около шестидесяти сантиметров стояла на основании, которое Симона сделала в виде куска грубого камня. Она поймала то движение, которое планировала – в полувзмахе, две руки сомкнуты на рукояти меча над левым плечом, туловище повернуто от бедра, правая нога чуть впереди левой. Волосы, в беспорядке вьющиеся, казалось, взметнулись от движения. Лицо воина выражало холодную решимость. За его левой ногой стоял Барни, подняв голову и глядя с надеждой и доверием.

– Боже, он великолепен! – заявила Сиси.

– Ты про Рида или про скульптуру?

– Про обоих. Симона… великолепно! Твой «Защитник» потрясающе хорош. Больше ничего не меняй. – Она провела пальцем по тонкому шраму. – Идеальное несовершенство. Реальность. Мужчина. Человек.

– С каждым днем эта скульптура становится для меня все важнее. И самое главное, я хочу отлить ее из бронзы.

– Да. Да. – Сиси повернулась, обняла Симону за талию. – Ты позволишь ему увидеть глиняную модель?

– Нет.

– Хорошо. Пусть подождет.

– Она уже подсохла. В душе я чувствовала, что она готова. Я могу взяться за слепки.

– Не буду тебе мешать. Моя талантливая девочка! Получится шедевр.

– Ну, приступим, – пробормотала Симона, оставшись одна.

Она взяла кисть и латексную смесь, сходила за бутылкой воды, включила музыку – плейлист Сиси в стиле «Нью-Эйдж». Успокаивающие арфы, колокольчики, флейты.

Кистью нанесла смесь на глину. Нужно было покрыть каждый миллиметр скульптуры и не допустить образования даже малейших пузырьков воздуха. Требовались внимание и терпение.

Теперь она великолепно знала все его тело – длину туловища, линии бедер, точное расположение шрамов.

Закончив, Симона отступила на шаг, чтобы посмотреть, не пропущен ли какое-то крошечное место. Затем помыла кисть, убрала смесь на полку.

Дальше потребуется еще больше терпения. Следующий слой она нанесет завтра утром, потом еще один. Всего нанесет четыре слоя, прежде чем приступит к гипсовому слепку.

Когда гипсовый слепок высохнет, она удалит его и срежет с глины латекс. Так она получит «негатив», в который зальет воск для изготовления копии.

Симона решила дождаться, когда будет готова восковая копия, прежде чем бронировать литейный цех на материке, которым она обычно пользовалась. Заливка восковой копии происходила в несколько шагов, затем нужно будет ее отшлифовать – исправить огрехи, зачистить швы и линии от негативных слепков.

Очень кропотливый труд, но Симона предпочитала делать восковые копии сама. К тому времени, даже с учетом последующих шагов, она будет хорошо понимать, когда скульптура будет готова к бронзовой отливке.