Вместо ответа Изабелла зашагала к двери, бросив через плечо:

— Иди за мной. И не вздумай с кем-нибудь заговорить или на кого-нибудь посмотреть. Просто молча следуй за мной, как и подобает служанке. Разумеется, если ты не хочешь, чтобы тебя заперли в погребе. — Повернувшись к остолбеневшей Марджери, она добавила: — Упакуй все это в дорожный сундук. Когда приедет Глостер, скажешь ему, что моя сестра уже в Тьюксбери. Она уехала еще на прошлой неделе, ощутив потребность посвятить себя молитве и созерцанию. Поняла?

Марджери продолжала изумленно смотреть на меня. Я покачала головой. Мне даже удалось криво улыбнуться.

— Ну вот, Марджери, теперь ты сама во всем убедилась. Кто бы мог подумать, что моя сестра готова на все ради маминых денег и земель? Графиню упрятали в Булье, меня ожидает заточение в стенах Тьюксбери… или работа судомойки на кухне ее светлости. — Я больше не могла молчать и выплеснула накопившуюся в душе горечь. — Кто бы мог подумать, что благородная и прекрасная герцогиня Кларенс способна так низко отомстить сестре за то, что та осмелилась быть сонаследницей состояния их матери?

— Миледи! — стиснув на груди руки, взмолилась Марджери. — Вы этого не сделаете. Что скажут люди?

— Никто ничего не узнает. И я это сделаю.

— Я поняла, ваша светлость. — По морщинистым щекам Марджери покатились слезы. — Я очень хорошо вас поняла.

— Вот и отлично. И держи язык за зубами.

Изабелла открыла дверь и вышла в коридор, нисколько не сомневаясь в том, что я последую за ней, что я и сделала, поскольку выбора у меня все равно не было.

Но прежде я выхватила из складок лежащего на кровати бархатного плаща шкатулку из темного полированного дерева, инкрустированную перламутром. Я не могла позволить Изабелле уничтожить самое дорогое, что у меня было и что я хранила в этой шкатулке. Она могла отнять у меня одежду, драгоценности и даже часослов, но только не это. Сколько я себя помнила, у меня всегда была эта маленькая шкатулка. Теперь я поспешно сунула ее Марджери.

— Спрячь это. Сохрани ее для меня.

Я зашагала за сестрой.

Я никогда не бывала на кухне особняка Колд-Харбор. Впрочем, никаких неожиданностей для меня тут не было. Эти расположенные в дальнем крыле дома комнаты были значительно меньше, чем кухня Миддлхэма, но тем не менее очень сильно ее напоминали. Огромные камины изрыгали сажу и дым. Все поверхности покрывал толстый слой жира. В воздухе висел неистребимый запах жареного мяса, к которому примешивалась вонь от расположенной поблизости мусорной кучи.

Мне предстояло близкое знакомство с этим изолированным от остального дома мирком.

Не обращая внимания на изумленные взгляды слуг, Изабелла пошла напролом.

— Вот ваша новая судомойка, мистер Причард, — обратилась она к дворецкому, как будто не замечая, что от стыда ни он, ни повар не знают, куда девать глаза. Как могли они не узнать свою новую судомойку? — Она только что приехала из Уорика, и ее зовут Мэри Флетчер, — продолжала сестра плести паутину изощренной лжи. Впрочем, не такой уж и изощренной. Не моргнув глазом, она просто позаимствовала имя молочницы из замка Уорик, после чего продолжила ледяным тоном описывать мою будущую жизнь.

— Дайте ей работу. Не спускайте с нее глаз и следите за тем, чтобы она не беседовала ни с кем из посторонних. Она также не имеет права входить в гостиные и спальни хозяев. Мэри все время должна быть здесь. Она будет спать с другими судомойками на тюфяке на полу. Все это я поручаю лично вам, мистер Причард. Вы можете следить за ней сами, а можете поручить это какому-нибудь доверенному лицу. Но ни при каких обстоятельствах вы не должны упускать ее из виду.

— Хорошо, ваша светлость, — наконец выдавил из себя дворецкий, бросив быстрый взгляд на повара. — Ах да… ваша светлость надолго оставляет нам эту… судомойку? — дрогнувшим голосом поинтересовался мистер Причард.

— Пока я ее отсюда не заберу.

— Разумеется, ваша светлость.

— Вам следует обращаться с ней как с любой другой служанкой. Полагаю, я могу рассчитывать на вашу преданность мне и моему супругу. Любое неповиновение с вашей стороны приведет к немедленному увольнению. Вы хорошо меня поняли?

— Да, ваша светлость. Конечно, ваша светлость.

Не говоря больше ни слова, Изабелла покинула кухню, оставив меня на попечении мистера Причарда. Я словно приросла к полу и потеряла дар речи. Что я об этом думала? Я вообще была не в состоянии думать. Если бы в моей душе не бушевала ярость, мне было бы стыдно за сестру, павшую так низко ради того, чтобы прибрать к рукам наследство Бошамов, или ради того, чтобы угодить Кларенсу. Совсем недавно я была принцессой, и вот я уже на кухне, и меня ожидает самая черная и тяжелая работа. Это было просто чудовищно! Я могла бы расхохотаться, но мне было не до смеха. И как теперь Ричард сможет меня найти? Кто придет мне на помощь? Никто не станет искать Анну Невилль на кухне ее сестры.

Именно на это и рассчитывает Кларенс, — сказала я себе, принимаясь чистить закопченный над огнем горшок.

— Возьмите. Это поможет.

Мистер Хоу, повар Кларенса, пододвинул ко мне горшок с жиром. Сам он сосредоточенно освежевывал кролика, но услышав грохот рухнувшей на каменные плиты сковородки, поднял голову, и на его лице отразилось сочувствие, значившее сейчас для меня куда больше, чем все слова утешения. Я обожгла руку о раскаленную сковороду и шипела от боли, но не решалась воспользоваться предложенным мне дурно пахнущим средством. Впрочем, принюхавшись, я уловила легкий аромат лекарственных трав. Розмарин, решила я и сунула в горшок обожженные пальцы. Боль мгновенно стихла, и я вздохнула от облегчения.

— Вы очень добры, — только и смогла сказать я, проглотив подступивший к горлу комок.

— Это не может длиться вечно, миледи, — прошептал мистер Хоу, вновь переключая внимание на несчастного кролика.

Тем не менее ни мистеру Причарду, ни мистеру Хоу не оставалось ничего иного, кроме как загрузить меня работой. Я превратилась в Мэри Флетчер. Теперь меня окружал иной мир, иная жизнь, к которой я совершенно не была подготовлена. Зато у меня было упрямство и жгучее желание выжить и когда-нибудь отомстить, которое поддерживало меня и днем, и ночью. Дни казались мне бесконечными, а ночами я долго ворочалась без сна, будучи не в состоянии уснуть на соломенном тюфяке в непосредственной близости от зловонной мусорной кучи. Но в конце концов я выбилась из сил и стала проваливаться в забытье, едва коснувшись этого отвратительного, кишащего клопами и вшами тюфяка. Но в эти мучительные дни я узнала, что слуги Кларенса совершенно не уважают своего сиятельного господина. Богатство и привлекательная внешность не могли скрыть от них его эгоистичную высокомерную натуру. Они не любили ни его, ни мою сестру, но, опасаясь увольнения, безропотно им повиновались.

Надо отдать должное мистеру Хоу, он изо всех сил старался облегчить мою участь, в то же время не привлекая к себе особого внимания. Тем не менее моя предыдущая жизнь не подготовила меня к такому существованию. Я все время что-то мыла и чистила, резала и скребла, таскала горшки и мела пол. От непривычной работы у меня болела спина и ныли все мышцы. Меня ни на минуту не выпускали из кухни, не позволяя даже что-либо отнести или забрать из жилой части дома. Ночи я проводила, как и распорядилась моя сестра, на полу. Кроме меня тут обитали две другие судомойки, которым приходилось вставать задолго до рассвета, чтобы до пробуждения остальных домочадцев развести огонь в очагах. Помимо нас троих комнатушку населяло множество крыс.