Мои дети подыграют им, а я прихлопну их всех одним ударом. Скоро они и сами поймут, что должны делать. Слишком хорошо я их знаю. — Далматинец многозначительно посмотрел на Абиссинца. — Это одно из преимуществ отца, знать своих детей.

Его вдруг охватила эйфория. И он, протянув руки к небу, счастливо улыбнулся, ощущая колоссальный прилив сил во всем организме.

Абиссинец вздохнул, в отличие от Далматинца, ощущая невыразимую усталость.

— Ты ждал двадцать лет, чтобы, подставив своих детей под удар, отомстить своим врагам?

— Фу, нет, конечно. Ждал? Подставил? Хочешь выразиться так, то пожалуйста… Те люди мертвы… Уже двадцать лет те люди мертвы… Ради этой победы пришлось готовиться лишь пять лет… Понимаешь, сколько времени уходит на одну ошибку? Поэтому сегодня ты здесь. — В глазах Далматинца сверкнула ярость. — Тех, кто осмелится встать на моем пути, ждет то же самое… смерть. Так как насчет второй причины?

— Я слушаю.

Мужчина удовлетворенно потер ладони.

— Она скучает по отцу, представляешь?

Абиссинец насторожился, еще не понимая, к чему клонит этот человек.

— Ее отец жив?

— Она думает, что ее отец — ты.

Он вскочил.

— Что ты сейчас сказал?! О чем ты говоришь?!

Далматинец смотрел прямо ему в глаза. Серьезно и в то же время с сомнением.

— Забавно, правда? Стоило подкинуть твое фото, как она моментально поверила, что ты важнее меня… Хм, это, и правда, неприятно… И это Элис, моя дочь и мастер перевоплощений…

Абиссинец сжал кулаки. Его сердце стучало, как бешеное, не давая мыслить здраво.

— Это правда?

Далматинец застыл на месте, не веря своим ушам, а затем в голос рассмеялся.

— Честно, вы все такие забавные, но уже становится не смешно. — Он обошел вокруг него, делая вид, что рассматривает с ног до головы. — Веришь, не проверяя. Не думал, что буду сегодня так много смеяться. Черт, сними уже эту презрительную маску, она тебе не идет… Я только дал ей найти вырезку из газеты двадцатилетней давности… Сколько раз я учил ее верить только своим фактам… Смешно.

Абиссинец закрыл глаза и навалился на колонну, пытаясь успокоиться и унять сердцебиение.

— Ты соврал?

Глава 35

Максим крутил головой, но никак не мог найти ее. Там, где он видел ее несколько секунд назад…

«Где она? Нет-нет… Как так получилось?»

Его внутренности внезапно обжег страх. Парень засунул в рот два пальца и свистнул.

Влад обернулся:

— Я немного занят. Отвали!

Максим нервно закричал:

— По сторонам! Ее нигде нет! Алисаааа!

Влад в недоумении на секунду остановился. На том месте, где должна была сейчас находиться его сестра, виднелись только бритые головы. Он чертыхнулся и двинулся сквозь толпу вслед за младшим братом.

— Когда же вы кончитесь?

— Сгинь, тварь!

Максим, что есть силы, ударил вставшего на его пути человека. Голова нападавшего откинулась назад, выдав громкий хруст, и отправилась вслед за телом на пол. По мере сближения с Владом боль вернулась, но сейчас его это совсем волновало. Единственным, что оставалось важным в данную секунду, была Алиса.

Когда они, наконец, пробились к ней, девушка находилась на грани обморока и почти не защищалась. Увидев сестру в таком состоянии, оба брата просто слетели с катушек. Алиса — вся в крови, с закатившимися от боли глазами и хватающая ртом воздух — стонала от каждого удара, но все еще на автомате пыталась прикрыть голову. Максиму показалось, что он сейчас сойдет с ума. Их кулаки и ноги двигались с такой силой, что нападавшие, явно не ожидая такой реакции, невольно отступили.

Влад осторожно поднял Алису на руки и занес в кладовку, пока Максим в полном исступлении продолжал бить головорезов. Достигнув цели, он усадил девушку на пол и бегло осмотрел, чтобы понять, насколько опасны ее раны. Она стонала от каждого его прикосновения. Ее тело и одежда насквозь пропитались кровью, поэтому трудно было сходу определить, где она ранена более серьезно.

— Как ты?

Алиса громко сглотнула, пытаясь привести дыхание в норму, и кивнула.

— Опа… опасно… рас… хо… дитесь…

— Я останусь с тобой, не волнуйся.

Максим, услышав эти слова, не сдержался и ворвался внутрь. Его телохранитель должен остаться с ним, а не… с его братом.

— Наружу! Она — моя!!!

Влад вскочил и со злостью схватил брата за ворот рубашки.

— Что ты сказал? Об этом нужно сейчас думать?

Максим закатил глаза и сжался от боли, пронзившей его до самой макушки. Его старший брат тоже зажмурился и отшатнулся, но его не отпустил, продолжая сжимать пальцами его ворот.

— Я сам окажу ей помощь, так что вали… Своим телохранителем я займусь сам…

Голос парня сорвался на хрип. Влад поднял руку, чтобы ударить его, но в этот момент почувствовал, как его потянули за штанину.

— Пять се… секунд… по… пожалуй… ста…

Старший оттолкнул от себя младшего и выскочил за дверь, стремительно врываясь в толпу и выпуская всю скопившую за последнюю минуту ярость наружу. Как бы он не хотел сейчас защитить Алису и разбить в мясо лицо Максиму, парень прекрасно осознавал, если они оба потеряют сознание здесь, это станет концом. Не для них, но для нее.

Далматинец схватился за голову.

— Почему меня окружают одни идиоты? А? — Он встал перед бывшим другом и скрестил руки на груди. — Но, признаю, с тобой это даже весело.

Абиссинец смотрел на него со злостью.

— Ублюдок!

— Хорошо-хорошо, согласен, я тоже ублюдок. Из твоих уст, конечно, это звучит несколько обидно, но ничего не могу поделать, таким уж уродился. Гены. Ты ведь знаешь? Моя мать была не очень хорошим человеком. Скажу больше, она была чудовищем. Ха-ха-ха… Но я ей очень благодарен. За что, спросишь меня? Нет? Эй, просто спроси, ты же сам хотел поговорить по душам.

Абиссинец сжал переносицу, а затем устало сполз по колонне вниз и уселся на холодный пол.

— За что?

Злость мгновенно испарилась, как только Далматинец вспомнил свою мать. Если вернуться назад, то именно она приложила нечеловеческие силы, чтобы искоренить у сына все нормальные человеческие качества. Шаг за шагом эта женщина сама проводила над ним эксперимент по взращиванию гения мирового уровня, не считаясь с ним и его желаниями. Ее интересовал только результат. И она его получила, несмотря на последствия и тот факт, что дожить до триумфа своего сына ей было не суждено. Как только ему предоставилась возможность решать, Далматинец лично убедился, что его родительница больше никогда не сможет предстать перед ним. Ее сын все-таки перевернул науку с ног на голову, но, возможно, к ее