И сейчас, всматриваясь в туман, сквозь который виднелось широкое низовье Белой реки и темнели далёкие очертания леса, Яра вновь страшилась того, что их заметят.

– Давай теперь я побуду кормчим, – услышала Яра тихий голос и обернулась: на палубе стоял Яромир. Яра кивнула и уступила мужу место у стерно.

– Плывём в Волыньское княжество? – тихо спросил веденей, принимая правление судном.

Яра пожала плечами.

– Как Боги пошлют, – тихо ответила, и Яромир нахмурился.

– Боги не решают за нас, – покачал головой.

– Но ведь кто-то нам помог, – вздохнула Яра. – Тот странный старик, что вывел нас из города, – мне кажется, его ворожба схоронила нас.

– Возможно, – согласился Яромир. – Но если бы мы не решились покинуть столицу, никто бы нам и не помог.

– Тогда пусть Боги помогут нам спастись, – кивнула Яра. – Плывём в Волыньку.

* * *

Жизнь в Волыньке текла своим чередом, когда Мухома Заяц получил весть от хана Тевура – нынче великого хана – о мёртвом воинстве, явившемся с Севера и уничтожившем Приморское княжество. Следом птица из Солнцеграда принесла бересту о коронации Драгослава и необходимости покориться Короне, которая скоро пришлёт непобедимое войско для борьбы с колосаями.

От вестей шла кругом голова, и князь не знал, что делать – то ли слать бересту в Солнцеград и покоряться Кощею, то ли писать Тевуру, собирать всех и бежать на Юг со всеми теми, кто примкнул к орде, – а таких хватало, ибо живые колосаи страшили не так, как мертвецы Мора.

После мучительных дум, которые князь скрывал от приставленных к нему колосаев, Мухома прислушался к Фросье, которая желала как можно скорее уйти на Юг, и отправил в Солнцеград бересту с поздравлениями, а всем жителям Волыньки велел собираться, дабы покинуть земли вместе с южанами до прихода Морова войска. «Лучше жить на чужбине, нежели в плену Чернобога», – говорила Фросья, и князь, и волыньские люди согласились с ней – и один из оставшихся у Зайца ксаев орды Птицей Духа передал Тевуру весть, что наместник Волыньского княжества верен великому хану и желает орде поспешить, ибо навьи Бессмертного могут настигнуть быстро.

Орда дошла до Волыньки скоро: от Половодских озер, куда вынесла их таинственная ворожба, до княжества Мухомы было рукой подать. Приходили в Волыньку и сварогины, бежавшие от Морова войска, которое, как доносила молва, вновь явилось на Большую Землю – из Белореченского и Половодского княжества ушли не только захватившие их колосаи, но и много северян. Те же княжества, что со времён Десятины Полоза желали вернуть правление Бессмертного, клялись в верности Кощею и ждали тварей Мора.

Огонь Хорохая, хранивший границы Нового Каганата, померк – ксаи берегли силы на грядущую битву с Тьмой.

Заяц страшился того, что мертвецы явятся из воздуха или, как навь, выйдут из озера, и торопил Тевура, который желал собрать как можно больше людей – чем большим удастся спастись, тем больше сил будет против мертвецов.

Заяц был рад видеть живыми и Ворона, и Станислава (из подчинённых воевод Ворона выжил только Ратко) – сварогины поведали князю Волыньки о том, что ксаи пленили их души, но сказали, что после увиденного в Мореграде они решили остаться с ордой добровольно. Мухома был того же мнения, хотя, хвала Сварогу, мертвецов воочию не видел, зато всю зиму и весну в Волыньке сторонились озёр, после того как один из рыбаков углядел в воде навь.

* * *

Небо на Севере налилось Тьмой, воздух сделался холоднее – ждать больше было нельзя, – и на рассвете люди покинули свои дома.

Хмурый Мухома спустился в Зайцевский порт, дабы последний раз окинуть взглядом места, ставшие почти родными. Над озером, что виднелось между деревьями и пустыми лотками рынка, стелился туман, мягко окутывая пришвартованные суда. Когда-то давно здесь стоял коч «Ярома»… Что стало с Яромиром, Ярой, Гоенегом и Белозёром? Веслав после возвращения вновь исчез, как сейчас казалось Зайцу, вовремя, – где бы бывший царь ни был, там куда безопаснее, чем здесь.

– Великий князь, пора, – окликнул Мухому витязь, державший его коня. Фросья и Ясна уже сидели в кибитке; свита ждала наместника великого хана у дороги.

Заяц кивнул и хотел было идти, как в плотном тумане, что скрывал порт, увиделось движение – будто тёмное пятно плыло над озером. У князя внутри похолодело – неужели они опоздали? Неужели Драгослав отправил своих навий куда быстрее, чем предрекали волхвы и ксаи – все те, кто могли чувствовать Тьму?

Мухома невольно шагнул назад, приготовившись трубить в поясной рог – сообщать всем об опасности – как вдруг тёмное пятно тумана, став ближе, приобрело очертания корабля. Заяц с облегчением вздохнул – значит, из Половодского княжества прибыли ещё беглецы.

– Великий князь, пора, – вновь окликнул его витязь.

– Скажи княгине и хану, что я задержусь – причаливает ещё корабль, – ответил Мухома. Витязь кивнул ему, и князь стал спускаться к пирсу. Двое витязей – колосай и северянин – сопровождали его, положив руки на мечи.

Когда Заяц спустился на причал, он замер, поражённый увиденным, – к пирсу швартовался «Ярома». Мухома проморгался – корабль оставался на месте. А когда на пирс сошли Яромир с Ярой и со знатно подросшим Любозаром, Заяц схватился за сердце.

– Отец Сварог! – раскрыл руки Яромир, увидев Зайца. – Ты нас ждёшь?

– Ещё бы, друг! – Мухома заспешил навстречу и крепко обнял Яромира. – Глазам не верю! – воскликнул, отстранившись.

К Мухоме подошли и Белозёр с Гоенегом – старики сердечно приветствовали князя.

– Что случилось? – встревоженно спросила Яра, оглядев дорожную одежду Мухомы и ожидающих его витязей. Яра держала за руку Любозара, который был на редкость тихим.

С берега шли люди – видимо, кто-то послал за князем.

– Мы уходим вместе с ордой на Юг, – ответил Заяц, махнув на берег – за деревьями можно было видеть едущих к Великой Дороге людей. – Лучше жить на чужой земле, нежели в плену у сил Мора, – князь немного помолчал, оглядев ставших серьёзными друзей. – Идёмте с нами.

– Мухома! Ну сколько ж можно! Сам всех торопил, а теперь… – раздался позади возмущённый женский голос, и все обернулись: в сопровождении витязей-колосаев по пирсу шла обеспокоенная Фросья. Увидев друзей, княгиня ахнула и остановилась.

– Отец Сварог… – пролепетала, всплеснув руками. – Вот диво-то! Вот чудо-то! Вы живы! – восклицала, смотря огромными глазами на дорогих сердцу людей. – Хвала Богам… живы… – не могла остановиться. Не хватало только Василисы и Веслава. Фросья утёрла слезу и, обернувшись к одному из витязей, властно произнесла: – Баалбей, вели подготовить ещё кибитку! Срочно! С нами едут очень важные люди!

Витязь с поклоном удалился, а Мухома, усмехнувшись, проговорил:

– Мы даже не услышали их ответ – уходят они с нами на Юг или нет.

Фросья, оправившись от потрясения, серьёзно посмотрела на мужа: